Люди земли сибирской

Тишина. В музеях всегда тишина особая. Торжественная. Может, потому, что музей — это хранилище тайн ушедших в вечность лет и веков. Я прохожу по коридору нашего Баганского краеведческого музея. На стенах висят картины сибирских художников. В пейзажах узнаю родную небогатую, скромную природу, в портреты вглядываюсь внимательнее: кто эти люди, как живут, жили, о чем думали или думают, мечтают? В каждом лице скрыта тайна. Пытаюсь понять, какие черты характера стремился отразить художник в изображенном им человеке. Вот портрет пожилого мужчины: уставший взгляд, глубокие морщины, сдвинутые брови, седые волосы —, видимо, трудную жизнь прожил этот человек, усталость легла на его лицо, переживания морщинами избороздили лоб.

А вот портрет молодой женщины. Веселые, даже какие-то шальные глаза, вздернутый нос придают ей независимость и своеволье… Смотрю на портрет и думаю о людях, о человеке вообще, о себе, о том, как жить на свете и что нужно делать, чтобы жизнь стала интересной и значительной, чтобы люди непременно заметили, что я есть и чтобы дело, которое я буду делать, было нужным и важным для людей.

Вспоминаю, как я в четырехлетнем возрасте встал посреди улицы, приняв горделивую позу и, вытянув руку вперед, крикнул, чтоб слышали окружающие: «Я — памятник Егору Саженину!». Теперь понимаю: памятники ставят потомки, ставят тем, чьи имена произносить можно только с особым душевным волнением, тем, кто служил науке, искусству, своему народу, своей родине. Размышляя, прохожу по залам музея: вот старинные вещи, найденные при раскопках или отданные людьми, сохранившими их как память о своих близких, о своем роде. И опять приходят мысли… Я вновь думаю о людях, которые жили прежде, в те далекие времена, когда Сибирь только начинали осваивать. Дикие пустынные места, суровый климат: долгая зима, холодная осень, короткое лето — и маленький человек, который не только приспособился к жестоким климатическим условиям, но и создал здесь вполне цивилизованную жизнь: построил прекрасные здания, навел мосты через реки, вспахал целинные земли, осветил мрачную Сибирь светом электричества, добыл богатства из сибирских недр и дал их людям. Каким же характером должен был обладать человек, освоивший и осваивающий Сибирь, этот суровый край? Наверное, особым характером. Недаром, рядом с понятием русский характер стоит другое — сибирский характер. К сибирякам везде особое отношение, особое уважение. Европейцы смотрят на сибиряков с удивлением, восхищением, восторженной завистью, по их представлению, жить в Сибири — уже подвиг. А между тем, сами сибиряки к трудностям, преградам, опасностям, привыкая, относятся с долей пренебрежения. Жизнь закалила их, сделала сильными, заставила поверить, что человек, если захочет, сможет всё преодолеть. Не все сибиряки богатырского сложения, но все коренные сибиряки имеют богатырский дух, а передан он нашими общими русскими предками, ведь ещё «Святогор — богатырь передал свой дух богатырский, свой меч дарил, завещал, от врагов хранить Русь светлую.

ь светлую...».

И вот я уже в зале Боевой славы. Здесь все напоминает о боях, сражениях, подвигах. На стендах висят фотографии тех, кто в грозные дни войны защищал родину, землю своих предков, дом своих детей. На фронте сибиряков уважали, ценили. Бойцы — сибиряки отличались особой отвагой, храбростью, находчивостью. Привыкшие к трудностям, они легче, чем другие, переносили лишения; привыкшие к морозам, они в зимнее время воевали не хуже чем летом: Это я знаю по книгам и рассказам ветеранов войны. Два моих деда — участники войны. Один из них коренной сибиряк. Его портрет я вижу среди прочих в зале боевой славы нашего музея. К сожалению, мой дед, Михаил Григорьевич Саженин, умер десять лет назад, когда я был ещё маленьким и не готов был понять его рассказов, зато сейчас я читаю о нем в книге памяти Баганского района, слушаю воспоминания отца — и моё сердце наполняется гордостью: мой дед был настоящим человеком.

Призвали его в армию в 1939 году рядовым, а закончил он войну старшим лейтенантом. Во время войны он сражался под Сталинградом, воевал в десятой дивизии войск НКВД, был тяжело ранен в голову. За участие в боях награжден орденом Отечественной войны I степени, Орденом красной звезды и несколькими медалями. Подушечка с его наградами сейчас передо мной, я дотрагиваюсь до прохладного металла, до потертых орденских ленточек и как будто слышу страшный голос войны: грохот взрывов, свист пуль, крики раненых. Ужас холодит душу: как можно было это выдержать, не закричать, не побежать прочь, не спрятаться в укрытии? Где мой дед и другие фронтовики находили силы, что питало их души? Нам говорят в школе: «Они любили свою родину». Но любить можно по-разному: отсиживаться где-нибудь в безопасном месте, и говорить о любви к родине или ничего не говорить о любви, а подставлять себя под пули врага и своим телом защищать других людей. Чтобы делать последнее, нужно быть человеком без страха и упрека, иметь сильный характер, достойно держать себя, чтобы враг не торжествовал. И опять вспоминаю героический русский эпос:

Богатырство на Руси ведь не родом красно,
Не отцом и не матерью, не племенем,
Не в пиру крикотней, не ругливой хвастней,
Ведь красно оно смелой удалью.

Когда я был поменьше, я любил слушать былины, что читала мне мама. И представлял, что Илья Муромец, побеждающий силу черную, — это мой дед. Сейчас, глядя на фотографии ветеранов Отечественной воины, я думаю: все они богатыри, которыми всегда богата была земля русская.

Мне хочется быть достойным своих земляков — сибиряков, чтобы прийти в этот зал музея и сказать тем, чьи глаза будут смотреть на меня (также, как и сейчас) с потемневших фотографий: «Вы можете спать спокойно в своем вечном сне: есть, кому претворить всё то доброе и благородное, что было начато вами».

К сожалению, сейчас многое из того, что было сделано нашими дедами после войны, уничтожено, разрушено. Недавно я был в Баганском совхозе, директором которого долгие годы после войны, с 1959 по 1985 годы (т.

т.е. с начала освоения целины) был мой дед, за свой труд он награжден медалью «За освоение целинных и залежных земель» и двумя орденами «Знак почёта». Тяжёлое зрелище предстало передо мной: кругом запустение и развал. Представляю, как больно было бы сейчас видеть это деду, ведь он все силы приложил к тому, чтобы совхоз был богатым, и действительно (все старожилы говорят об этом) Баганский совхоз был передовым хозяйством в районе. А за последние 15 лет всё пришло в упадок. Но мне хочется верить, что сибирский крестьянин со всем справится. После войны всё было восстановлено — и сейчас всё восстановит теперь уже наше, моё поколение.

Прохожу по залам музея, думаю, думаю о том, как история страны сливается с судьбой человека, как каждый человек вносит свой вклад в историю своего государства. Мои земляки сделали много для родины. Я горжусь ими. Среди них Приходько Геннадий Андреевич — Герой Советского Союза, Головач Алексей Иванович, участник обороны Ленинграда, прошедший от начала и до конца всю войну. Сейчас он встречается с нами, и каждая встреча с ним потрясение для меня и моих одноклассников. Он говорит о своих однополчанах, вспоминает друзей, а мы думаем: «Вот они, богатыри, сибиряки, с настоящим сибирским характером.» Да, это люди отважные, храбрые, надежные, когда нужно — твердые, как кремень, когда нужно — решительные, но способные и на весёлую шутку, могут и анекдот рассказать, и песню спеть — всё смогут, всё сумеют, всё пройдут, преодолеют и выйдут героями из пучины жизни, как богатыри из пучины морской. Есть и ещё одна черта у сибиряков, которая тоже проявление сибирского характер — доброта. Да, да, именно доброта. Я это понял, когда к нам из Волгограда приехал полковник, военврач, начальник военного госпиталя Очиров Виктор Николаевич, калмык по национальности. Приехал к нам, потому, что моя бабушка была его первой учительницей и когда — то, как он говорит, «приласкала бедного калмыцкого мальчика», чья семья во время сталинских репрессий была выслана в Сибирь, как и другие калмыцкие, немецкие семьи, которых так много в нашем Баганском районе. И вот Виктор Николаевич через много лет приехал сюда для того, чтобы отблагодарить тех сибирских женщин, теперь уже старушек, которые когда-то, сами, живя впроголодь, старались накормить бедных переселенцев, давали им какие-то вещи, хлеб, молоко. «Это, — сказал Виктор Николаевич, — забыть нельзя, именно благодаря им, этим простым женщинам, я не умер с голода, выучился встал на ноги. А ведь мог бы пропасть». Он побывал у каждой старушки, которая когда-то его обласкала, одарил их подарками. Я же понял одно: холодный климат и тяжелая жизнь не ожесточила сердце моих земляков. Доброта, отзывчивость, милосердие — это тоже проявление подлинного сибирского характера.

Говорят сколько людей — столько характеров. Да, каждый человек самобытен, но есть такие черты, которые в литературе называются типичными. Для моих земляков типичными являются те черты, которые определяют сибирский характер: мужество, храбрость, чувство долга, достоинство, гордость, трудолюбие, целеустремленность, доброта, настойчивость, милосердие, патриотизм, интернационализм.

ть, чувство долга, достоинство, гордость, трудолюбие, целеустремленность, доброта, настойчивость, милосердие, патриотизм, интернационализм. Чтобы понять это, надо нам, молодым, чаще возвращаться к истокам, в прошлое своей страны, своего края, своей семьи. И спасибо тем, кто объясняет нам это: нашим родителям, учителям, работникам музеев, спасибо писателям, поэтам, художникам. Все они помогают нам разобраться в жизни, в людях, в себе.