Памятник работы Андреева на Гоголевском бульваре

Памятник, созданный Николаем Андреевым, оказался подлинным шедевром, вдохновенным произведением большого мастера. Именно поэтому, оно не могло быть принято и понято всеми — мнения сразу разделились, начались жаркие споры. Но сейчас, по прошествии целого века, стало окончательно ясно — это лучший памятник Москвы. Такую оценку готовы ревностно отстаивать все культурные люди столицы, и, видимо, она уже никогда не изменится.

Памятник Гоголю раб. Андреева на Гоголевском бульвареДеталь памятника Н. В. Гоголяраб. Андреева — нижняя часть канделябра.
Памятник Гоголю работы Андреева
на Гоголевском бульваре

Выдержка из газеты начала XX века: Гоголь Андреева — лицо субъективное и мало говорящее сердцу русского человека: Это не Гоголь, которого мы знаем и любим:

В памятнике, в фигуре и лице есть настроение. Есть от этого внутренняя значительность. Веет от этого Гоголя какой-то жуткой загадкой! А разгадана ли вполне загадка Гоголя?..

Памятник прежде всего должен быть ясен и назидателен, а не сбивать с толку прохожего:

В Москве циркулирует слух, что группа художников и известных коллекционеров, оставшихся недовольными памятником Н. В. Гоголю, намерена открыть подписку и, когда соберется достаточное число протестантов, возбудить ходатайство о замене этого памятника другим.

Выдержка из газеты начала XX века: Во всей позе, в том движении, которым закутал он свою хрупкую фигуру в шинель, что-то скорбное, какая-то великая усталость сердца, с которым так сурово обошлась жизнь:

Такой Гоголь удивительно близок сегодняшнему дню, нашему веку: Можно с жутким чувством смотреть на этого медного человека, резко наклонившегося всем корпусом вниз и точно всматривавшегося в праздную толпу: С удивлением? С равнодушием? С осуждением? С чем угодно — только не с умилением, не с сочувствием, не с ласкою:

Мнение В. Порудоминского: По условиям первых конкурсов пьедестал должен был оставаться чистым. Хотя Андрееву дан был простор, он знал эти условия, понимал, что они выражают желание комитета, и пренебрег ими. «И долго еще определено мне чудной властью идти об руку с моими странными героями:» — вот что надо было Андрееву и вот что передал он благородно, сдержанно и выразительно («лента» темной, подернутой зеленоватой патиной бронзы красивым и нерезким «пятном» на фоне пьедестала)

Андреевский Гоголь с удивительной легкостью вписался в городскую среду и ему не мешало соседство со скульптурным аттиком работы витали, на крыше воспитательного дома, и со случайными бронзовыми львами четырех фонарей, стоявших рядом.