Ярославна, как реальное историческое лицо, жена князя Игоря

Ярославна, как реальное историческое лицо, жена князя Игоря Святославича Новгород-Северского, дочь могущественного галицкого князя Ярослава Владимировича, названного в «Слове» Осмомыслом. Княгиня в тексте именуется по отчеству, как и жена брата Игоря, Буй-Тура Всеволода — «красная Глебовна». С конца XVIII в. считается, что имя Я.— Ефросинья. У Игоря было пятеро сыновей и дочь. Старший сын — Владимир, участвовавший в походе 1185 г., попал в плен вместе с отцом, дядей и двоюродным братом. Женился у половцев на дочери хана Кончака (на Русь вернулся в 1187 г. с женой и «дитятей»).

Еще три сына Игоря погибли в начале XIII в. в борьбе за обладание Галичем, что становится необъяснимым, если принять точку зрения некоторых исследователей, полагающих, что Я.— вторая жена Игоря, а все дети князя — ее пасынки.

Образ тоскующей по мужу Я.— одно из ярчайших поэтических достижений безымян ного создателя «Слова». Им открывается череда многочисленных образов русских женщин в отечественной литературе и искусстве. В Я. воплотился внесословный идеал женщины Древней Руси. В отличие от княгини Ольги, мудрой и преданной памяти мужа мстительницы, Я.— носительница лирического, женственного начала. С ней связаны мир, семейные узы и любовь. Традиции средневекового искусства подразумевали особый, религиозно-аскетический взгляд на женщину и ее судьбу. В «Слове», напротив, торжествует народное начало. Так, автор обратился к особому фольклорному жанру — плачу.

Плач Я.— важнейший элемент поэтического строя памятника. Композиционно он предваряет рассказ о бегстве Игоря из половецкого плена. Я., плачущая на высокой стене Путивля (город, которым владел ее сын Владимир Игоревич, расположен ближе к половецкой степи), заклинает силы природы. В троекратном обращении к ветру («О ветре, ветрило!»), Днепру («О Днепре, Словутицю!») и солнцу («Светлое и тресветлое слънце!») звучит и упрек («Чему, господине, мое веселие по ковыляю развея?»), и призыв о помощи («Взълелей, господине, мою ладу къ мне»). Природные стихии, словно бы отзываясь на мольбы Я., начинают помогать Игорю, пережившему горечь поражения и раскаяния, в его стремлении вернуться на Русь. Всепобеждающая сила любви воплощена в плаче Я., жалобы которой автор «Слова» уподобляет крику кукушки, символизирующей тоскующую женщину. Печальный голос Я. летит над землей, он слышен на Дунае: «Полечу,— рече,— зегзицею по Дунаеви, омочу бебрян рукавъ въ Каяле реце, утру князю кровавыя его раны на жестоцемъ его теле».

Историк В.Н.Татищев в своей «Истории Российской», научные споры об источниках которой имеют давнюю традицию, предложил интересный рассказ о трогательной встрече Игоря, возвращающегося из плена, и Я., поспешившей навстречу мужу. Эти и некоторые иные сведения, приводимые Татищевым, не находят подтверждения в известных ныне летописных текстах.

Образ Я. постоянно притягивает к себе внимание писателей, художников и музыкантов нового времени. Княгиня XII в. становится героиней ряда произведений, а ее Плач — постоянным источником разноплановых реминисценций.

сточником разноплановых реминисценций. Я. вызывала больший интерес у авторов XIX — XX вв., нежели фигура центрального героя произведения.