Как и почему Дмитрий Старцев превращается в Ионыча? (по рассказу А. П. Чехова «Ионыч».)

В коротких рассказах А. П. Чехова зачастую вмещаются целые человеческие судьбы. Всего несколько страничек текста, а читателю кажется, что он прочитал целый роман,— столько он получил впечатлений и столько перед ним встало вопросов, требующих глубоких размышлений.
Таков рассказ Чехова “Ионыч”. Прочитав его, невольно задаешься вопросом: кто виноват (или что виновато) в том, что молодой, полный сил и жизненной энергии Дмитрий Старцев превратился в Ионыча? Насколько исключительна или, наоборот, обыкновенна история его жизни?
Если говорить о противостоянии главного героя окружающей среде, то его можно сравнить с главным героем другого произведения — Чацким из комедии А. С. Грибоедова “Горе от ума”. Так же, как и Старцев, Чацкий оказался в чуждом ему окружении. Но, в отличие от чеховского героя, Чацкий был изначально уверен в своем превосходстве над этой средой и постоянно обличал ее в своих монологах. Он покинул эту среду оболганным, но не сломленным и только укрепившимся в своих убеждениях.
У Старцева же нет изначального неприятия этой среды. Наоборот, когда он впервые появляется в “самом талантливом” доме города С., все там кажется ему приятным или, по крайней мере, занятным. Конечно, в какой-то момент он почувствовал раздражение против людей, с которыми ему приходилось общаться. Он понял, что с ними не о чем говорить и что их интересы ограничены едой и пустыми развлечениями. Им чуждо все новое, а проблемы, которые волнуют все человечество, недоступны их пониманию (например, как это можно отменить паспорта и смертную казнь?).
Поначалу Старцев пытался протестовать и проповедовать свои идеи (“… в обществе, за ужином или чаем, говорил о том, что нужно трудиться, что без труда жить нельзя”). Однако в обществе монологи Старцева отклика не встретили. Все остались равнодушны к его мировоззрению и лишь наградили странным прозвищем “поляк надутый” (но, в отличие от Чацкого, сумасшедшим не объявили).
Грибоедов показывает в своей комедии только один день главного героя, а в рассказе Чехова умещается вся жизнь Старцева.
В первых трех главах Дмитрий Старцев молод, у него вполне определенные намерения и устремления. Он беспечен, полон сил, ему ничего не стоит после работы пройти девять верст пешком (а потом девять верст обратно). Как всякий молодой человек, он ждет любви и счастья. Поначалу он и не догадывается, в какое общество попал. Остроты Ивана Петровича, роман Веры Иосифовны, игра Котика на рояле, трагическая поза Павы кажутся ему достаточно оригинальными. Правда, наблюдательность подсказывает ему, что остроты эти выработаны “долгими упражнениями в остроумии”, что в романе говорится “о том, чего никогда не бывает в жизни”, что игра Котика однообразна, а идиотская реплика Павы выглядит как обязательный десерт к обычной программе.
Идет время, а в семье Туркиных ничего не меняется. В первой главе Туркины показывают гостям “свои таланты весело, с сердечной простотой”, и в пятой главе Вера Иосифовна читает гостям свои романы “по-прежнему охотно, с сердечной простотой”. Не меняет своих шуток Иван Петрович, а бесконечно повторяемая реплика Павы кажется уже совершенно нелепой. Постепенно все эти “таланты” начинают вызывать у Старцева раздражение.
При этом нельзя забывать о том, что семья Туркиных действительно самая талантливая в городе. Возникает вопрос: каковы же все остальные? А остальные тоже живут по установленной программе: “День да ночь — сутки прочь, жизнь проходит тускло, без впечатлений, без мыслей… Днем нажива, а вечером клуб, общество картежников, алкоголиков, хрипунов...”
И вот к концу рассказа сам Старцев превращается в нечто окаменевшее (“… не человек, а языческий бог”), действующее по строго определенной программе. В последней главе описывается то, что Ионыч (теперь все его называют именно так) делает изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. Куда-то испарилось все живое, что в нем было. Вместо поисков счастья его теперь волнуют покупка недвижимости, почтение окружающих. Интересно, что Туркины остались на том же уровне пошлости, а Старцев опустился еще ниже, на уровень обывателя “тупого и злого”, о котором он прежде говорил с таким презрением. Таков итог его существования: “Вот и все, что можно сказать про него”. Так что же было началом такого превращения? В какой момент началось это движение по наклонной плоскости? Можно ли было его предотвратить?
Первой ступенькой стала неудача в любви. Действительно, за всю жизнь “любовь к Котику была его единственной радостью и, вероятно, последней”. Старцев не очень складно делает предложение и получает отказ. А может быть, откликнись Котик на его любовь, их жизнь сложилась бы иначе. Однако Котик отвергает Старцева, потому что сама стремится к более высокой цели, чем жизнь с обыкновенным, невыдающимся человеком.
Прошло время, и Котик поняла, что жила не по той программе: “Теперь все барышни играют на рояле, и я тоже играла, как все, и ничего во мне не было особенного; я такая же пианистка, как мама писательница”.
Получается, что герои снова говорят на разных языках. Теперь Котик склонна идеализировать Старцева, но она напрасно ждет от него ответного чувства. Превращение Старцева в Ионыча почти завершилось, его уже безнадежно “засосала” жизнь обывателя.
Да, окружение сделало свое дело. Но где же был сам Старцев? Ведь ему было дано все, чтобы жить нормальной, полезной жизнью. Однако он не сумел оказать сопротивление пошлости и мещанству, и во что же он превратился? Его одолела жадность, горло заплыло жиром, он одинок, живется ему скучно, радостей в жизни нет и больше не будет.
Чехов как будто призывает всех читателей верить в свои силы и бороться с превращением в ионычей, даже если надежды на успех в этой борьбе почти нет.