«Вечный студент» Петя Трофимов в пьесе А. П. Чехова «Вишневый сад»

Студенчество всегда было передовой частью общества. Так как, во-первых, это молодежь, полная сил, уверенности в своей правоте и в возможность преобразований. Во-вторых, это учащаяся молодежь, то есть люди, которым суждено ежедневно пополнять свои знания, соприкасаться с новым в науке, философии, искусстве. Все это заставляет человека задумываться, что-то решать, постоянно двигаться вперед и бороться с отживающим, устаревшим. Недаром в русской литературе довольно широко представлено студенчество. Это нигилист Базаров, отрицавший искусство, любовь, красоту — «эмоцио» и веривший только в науку — «рацио». Это «новые» и «особенные» люди Чернышевского: «разумные» эгоисты Лопухов, Кирсанов, Рахметов. Это создавший свою чудовищную теорию совестливый убийца Родион Раскольников, как бы реально откликнувшийся на призыв Герцена: «К топору зовите Русь».

Все они — представители революционно-демократической молодежи конца 50-х — середины 60-х годов. Петр Сергеевич Трофимов — представитель студенчества начала XX века. Молодой человек в «поношенном мундире, в очках», «вечный студент», как называет его Варя. Дважды его отчисляли из университета — вряд ли за академическую задолженность, скорее за участие в какомнибудь революционном кружке, за пропагандистскую деятельность или участие в студенческих демонстрациях. «Мне еще нет тридцати, я молод, я еще студент, но я уже столько вынес!.. куда только судьба не гоняла меня, где я только не был!» Практически вся жизнь Пети осталась «за кадром», видимо, из-за цензурных соображений Чехов много не смог сказать. Но и того, о чем написано, немало, чтобы судить о взглядах, мнениях Пети, о его деятельности. Петя — отнюдь не либерал-пустослов, а человек действия (хотя в пьесе мы этого прямо не видим), ратующий за коренные преобразования. В отличие от Раневской, Гаева и других, он знает, для чего живет, что будет делать.

«Должно быть, я буду вечным студентом», — говорит Трофимов. А это значит не только то, что его еще не раз будут выгонять из университета. Это значит, что он еще многому будет учиться. Это значит, что «студент» — для него своего рода звание, олицетворяющее все молодое, прогрессивное и борющееся.

А вот Раневская доживает настоящее. Будущего у нее нет. Вместе с садом она теряет последнее, что связывает ее с прошлой, луч- шей частью ее жизни. У нее нет никаких перспектив. Единственное, что ей остается, — так это попросить Петю: «Пожалейте меня, хороший, добрый человек», и Трофимов жалеет эту милую слабовольную женщину, которая потеряла сына, лишилась имения, любит в общем-то ничтожного человека. Петя сочувствует ей, что не мешает ему сказать Раневской: «… нет поворота назад, заросли дорожки. Успокойтесь, дорогая!»

Интересны взаимоотношения Пети с другими персонажами. Петя — умный, понимающий, тонко чувствующий душу другого человека, всегда умеющий дать точную оценку событиям и людям. Он дает меткую характеристику Лопахину: «… вы богатый человек, будете скоро миллионером. Вот как в смысле обмена веществ нужен хищный зверь, который съедает все, что попадается ему на пути, так и ты нужен».

в нужен хищный зверь, который съедает все, что попадается ему на пути, так и ты нужен».

Уезжая, он советует Лопахину отказаться от привычки размахивать руками. Только он чувствует тонкую, нежную душу купца, засыпающего над книгой, замечает его нежные, как у артиста, пальцы. В имение Раневской Петя приезжает из-за Ани. Он живет в бане, боясь стеснить хозяев. Только глубокая привязанность к девушке заставляет его быть здесь. А иначе — что у него может быть общего с владельцами выставленного на торги имения? Однако Петя утверждает, что они «выше любви», сердится на Варю, которая следит за ними: «Какое ей дело? И к тому же я вида не подавал, я так далек от пошлости». Что это — парадокс? Да нет, конечно. В своих замечаниях он пытается выразить свой протест против любви как олицетворения «мелких», «призрач- ных», «пошлых» чувств и свое убеждение, что человек, ставший на путь борьбы, должен отказаться от личного счастья (это уже что-то базаровское).

Но все же это лишь налет юношеского максимализма и наивности. И чувства Пети намного сильнее и глубже, чем он пытается себе доказать.

Влияние Пети на Аню неоспоримо. Интересно, что в разговорах с Аней проступают какие-то лекторские нотки (вероятно, ему все же часто приходилось заниматься лекторской деятельностью). Интересно, что Петю часто называют «смешным человеком», «смешным чудаком», «недотепой». Почему? Мне кажется, что Раневская порою, боясь суждений Трофимова, видя его правоту и пытаясь как-то защититься, называет его смешным, так как у нее просто нет других аргументов ддя спора. (Здесь можно где-то провести аналогию с Чацким, которого объявили сумасшедшим от страха за его правоту, от бессилия противостоять ему.) С другой стороны, чтобы не делать из Пети слишком сухого, правильного человека, Чехов, возможно, специально подчеркнул его некоторую наивность, угловатость. А может быть, из цензурных соображений, чтобы не делать его центральной фигурой. Ведь он и Аня — живой мостик между прошлым и будущим. Он олицетворение этого непонятного, неизвестного ни ему, ни его автору будущего, очищенного от эксплуатации и чистогана страданием и трудом. За пределами сцены он, видимо, не так одинок, если употребляет вместо «я» — «мы». Он верит в свою звезду и в звезду своей России: «Вперед! Мы идем неудержимо к яркой звезде, которая горит там вдали! Вперед! Не отставай, друзья!» Он живет не столько реальной верой в будущее, сколько мечтой. А «мечта прекрасная» — всегда неясная. Особенно в России.