«Разумные эгоисты» Н. Г. Чернышевского
“Человек —это звучит гордо...”
М. Горький
Эпиграфом к моему сочинению стали слова М. Горького. А сама я, для начала, сказала бы скромнее: “Человек — это часть живой природы”. Конечно, очень особенная часть. Что же делает человека особенным? Мне кажется, бесспорная истина: “Я мыслю, значит, я существую”.
Н. Г. Чернышевский в романе “Что делать?” обращался в первую очередь к разуму своих читателей, несмотря на то что сюжет там построен на чувствах. Интересна судьба этого произведения. С момента выхода в свет одна группа людей несла его как священное знамя, а другая, не менее торжественно, плевала в его сторону. Но и те, и другие, и сам автор присвоили роману статус политического манифеста. Такое уж было время. Россия второй половины девятнадцатого века бурлила от избытка социальных и политических проблем. В поисках их разрешения активно развивалось общественное сознание. Литература, конечно же, не могла оставаться в стороне. Писатели становились публицистами, а революционеры — писателями. Все смешивалось, и в результате мы получили богатое, многогранное и насыщенное идеями литературное наследство. С тех пор прошло полтора века. Количество проблем и конфликтов в нашем обществе не уменьшилось, но “за древностию лет” я осмелюсь поговорить о “разумных эгоистах” Н. Г. Чернышевского без политической подсказки.
“Разумными эгоистами” в романе “Что делать?” являются следующие персонажи: Лопухов, Кирсанов, Вера Павловна, Мерцаловы и другие из примыкающего к ним кружка “новых” людей. Чернышевский описывает их очень подробно. Вначале обобщенная характеристика: “Все резко выдающиеся черты их — черты не индивидуумов, а типа… Каждый из них — человек отважный, не колеблющийся, не отступающий, умеющий взяться за дело… это одна сторона их свойств; с другой стороны, каждый из них человек безукоризненной честности, такой, что даже и не приходит в голову вопрос: «Можно ли положиться на этого человека во всем безусловно?» Это ясно, как то, что он дышит грудью; пока дышит эта грудь, она горяча и неизменна, — смело кладите на нее свою голову, на ней можно отдохнуть”. Не знаю, как другим, а мне уже нравятся эти люди. Но закрадывается сомнение: неужели все-все так одинаково хороши? Автор поясняет: “Тут есть всякие люди: и сибариты, и аскеты, и суровые, и нежные, и всякие, всякие”. — “Так, значит, всякие,— думаю я. — Значит, недостатки у них имеются. Хорошо, это делает их живее. Но в чем же тогда особенность? А вот в том самом «разумном эгоизме»”. Попробую расшифровать. Сказать я — эгоист — все равно, что сказать: я люблю себя. А герой романа может добавить: я люблю себя разумно! На деле это выглядит примерно так: у меня есть недостаток; мне надо с ним мучительно бороться; и я это сделаю, но не потому, что мой недостаток мешает кому-то другому; я исправляюсь потому, что это будет выгодно мне. “Эгоисты и материалисты, ведь они всё делают, собственно, в удовольствие себе. По кирсановской теории, это и не мучительно, а даже приятно; ведь чем труднее дело, тем больше радуешься (по самолюбию) своей сие и ловкости, исполняя его удачно.” Кому-то это покажется слишком идеалистичным подходом, но лично я согласна с тем, что, совершая благое дело для кого-то, не стоит принимать за это благодарность. В противном случае теряется смысл этого дела. Как написал в своей статье “Мыслящий пролетариат” Д. И. Писарев: “… в жизни новых людей не существует разногласия между влечением и нравственным долгом; между эгоизмом и человеколюбием”.
Мы, конечно, хорошо знаем, что такое эгоизм в общепринятом смысле этого слова, и часто встречаем в жизни представителей данного сословия. Мягко выражаясь, они ни у кого из нас не вызывают симпатии. Герои Чернышевского, наоборот, внушают доверие своими поступками, и читателю хочется попробовать жить так же: “Они, видишь ли, высшее свое наслаждение находят в том, чтобы люди, которых они уважают, думали о них как о благородных людях, и для этого, государь мой, они… придумывают всякие штуки не менее усердно, чем ты для своих целей, только цели-то у вас различные… ты придумываешь дрянные, вредные для других, а они придумывают честные, полезные для других”.
Верочка говорила: “Я хочу делать только то, чего буду хотеть, и пусть другие делают так же”. Но что же случится, если желания двух людей войдут в противоречие? Уверяю вас, что “разумный эгоист” откажется от исполнения своего желания и объяснит это не благородством, но личной выгодой. В мою голову сейчас закралась курьезная мысль: а не был ли писатель Николай Гаврилович Чернышевский первым русским врачом-психоаналитиком? Ведь чем они сейчас занимаются? Учат человека сначала полюбить самого себя. После этого вас не смогут не полюбить другие, и после этого вы гармонично впишетесь в окружающую действительность. Может быть, не зря доктор Кирсанов занимался именно темой нервных и психических болезней?
А если говорить серьезно, я тоже, как Н. Г. Чернышевский, верю в существование “разумных эгоистов” и хочу, чтобы их становилось больше. К сожалению, поверить в то, что все человечество будет состоять из таких людей, я не могу. Это, конечно, утопия. Но есть в романе “Что делать?” строки, которые звучат одновременно и как героический эпос, и как пророчество: “И не останется их на сцене? — Нет. — Как же будет без них? — Плохо. Но после них все-таки будет лучше, чем до них. И пройдут года, и скажут люди: «После них стало лучше; но все-таки осталось плохо». И когда скажут это, значит, пришло время возродиться этому типу, и он возродится в более многочисленных людях, в лучших формах, потому что тогда всего хорошего будет больше и все хорошее будет лучше...”
Я хочу дожить до этого времени.
А вы?
М. Горький
Эпиграфом к моему сочинению стали слова М. Горького. А сама я, для начала, сказала бы скромнее: “Человек — это часть живой природы”. Конечно, очень особенная часть. Что же делает человека особенным? Мне кажется, бесспорная истина: “Я мыслю, значит, я существую”.
Н. Г. Чернышевский в романе “Что делать?” обращался в первую очередь к разуму своих читателей, несмотря на то что сюжет там построен на чувствах. Интересна судьба этого произведения. С момента выхода в свет одна группа людей несла его как священное знамя, а другая, не менее торжественно, плевала в его сторону. Но и те, и другие, и сам автор присвоили роману статус политического манифеста. Такое уж было время. Россия второй половины девятнадцатого века бурлила от избытка социальных и политических проблем. В поисках их разрешения активно развивалось общественное сознание. Литература, конечно же, не могла оставаться в стороне. Писатели становились публицистами, а революционеры — писателями. Все смешивалось, и в результате мы получили богатое, многогранное и насыщенное идеями литературное наследство. С тех пор прошло полтора века. Количество проблем и конфликтов в нашем обществе не уменьшилось, но “за древностию лет” я осмелюсь поговорить о “разумных эгоистах” Н. Г. Чернышевского без политической подсказки.
“Разумными эгоистами” в романе “Что делать?” являются следующие персонажи: Лопухов, Кирсанов, Вера Павловна, Мерцаловы и другие из примыкающего к ним кружка “новых” людей. Чернышевский описывает их очень подробно. Вначале обобщенная характеристика: “Все резко выдающиеся черты их — черты не индивидуумов, а типа… Каждый из них — человек отважный, не колеблющийся, не отступающий, умеющий взяться за дело… это одна сторона их свойств; с другой стороны, каждый из них человек безукоризненной честности, такой, что даже и не приходит в голову вопрос: «Можно ли положиться на этого человека во всем безусловно?» Это ясно, как то, что он дышит грудью; пока дышит эта грудь, она горяча и неизменна, — смело кладите на нее свою голову, на ней можно отдохнуть”. Не знаю, как другим, а мне уже нравятся эти люди. Но закрадывается сомнение: неужели все-все так одинаково хороши? Автор поясняет: “Тут есть всякие люди: и сибариты, и аскеты, и суровые, и нежные, и всякие, всякие”. — “Так, значит, всякие,— думаю я. — Значит, недостатки у них имеются. Хорошо, это делает их живее. Но в чем же тогда особенность? А вот в том самом «разумном эгоизме»”. Попробую расшифровать. Сказать я — эгоист — все равно, что сказать: я люблю себя. А герой романа может добавить: я люблю себя разумно! На деле это выглядит примерно так: у меня есть недостаток; мне надо с ним мучительно бороться; и я это сделаю, но не потому, что мой недостаток мешает кому-то другому; я исправляюсь потому, что это будет выгодно мне. “Эгоисты и материалисты, ведь они всё делают, собственно, в удовольствие себе. По кирсановской теории, это и не мучительно, а даже приятно; ведь чем труднее дело, тем больше радуешься (по самолюбию) своей сие и ловкости, исполняя его удачно.” Кому-то это покажется слишком идеалистичным подходом, но лично я согласна с тем, что, совершая благое дело для кого-то, не стоит принимать за это благодарность. В противном случае теряется смысл этого дела. Как написал в своей статье “Мыслящий пролетариат” Д. И. Писарев: “… в жизни новых людей не существует разногласия между влечением и нравственным долгом; между эгоизмом и человеколюбием”.
Мы, конечно, хорошо знаем, что такое эгоизм в общепринятом смысле этого слова, и часто встречаем в жизни представителей данного сословия. Мягко выражаясь, они ни у кого из нас не вызывают симпатии. Герои Чернышевского, наоборот, внушают доверие своими поступками, и читателю хочется попробовать жить так же: “Они, видишь ли, высшее свое наслаждение находят в том, чтобы люди, которых они уважают, думали о них как о благородных людях, и для этого, государь мой, они… придумывают всякие штуки не менее усердно, чем ты для своих целей, только цели-то у вас различные… ты придумываешь дрянные, вредные для других, а они придумывают честные, полезные для других”.
Верочка говорила: “Я хочу делать только то, чего буду хотеть, и пусть другие делают так же”. Но что же случится, если желания двух людей войдут в противоречие? Уверяю вас, что “разумный эгоист” откажется от исполнения своего желания и объяснит это не благородством, но личной выгодой. В мою голову сейчас закралась курьезная мысль: а не был ли писатель Николай Гаврилович Чернышевский первым русским врачом-психоаналитиком? Ведь чем они сейчас занимаются? Учат человека сначала полюбить самого себя. После этого вас не смогут не полюбить другие, и после этого вы гармонично впишетесь в окружающую действительность. Может быть, не зря доктор Кирсанов занимался именно темой нервных и психических болезней?
А если говорить серьезно, я тоже, как Н. Г. Чернышевский, верю в существование “разумных эгоистов” и хочу, чтобы их становилось больше. К сожалению, поверить в то, что все человечество будет состоять из таких людей, я не могу. Это, конечно, утопия. Но есть в романе “Что делать?” строки, которые звучат одновременно и как героический эпос, и как пророчество: “И не останется их на сцене? — Нет. — Как же будет без них? — Плохо. Но после них все-таки будет лучше, чем до них. И пройдут года, и скажут люди: «После них стало лучше; но все-таки осталось плохо». И когда скажут это, значит, пришло время возродиться этому типу, и он возродится в более многочисленных людях, в лучших формах, потому что тогда всего хорошего будет больше и все хорошее будет лучше...”
Я хочу дожить до этого времени.
А вы?