Какова природа того начала, которое движет идеей героя «Преступления и наказания»

«Не рассудок, так бес!» — сознает сам Раскольников и притом «странно усмехаясь»… Достоевский был свидетелем эпохи крайнего кризиса старых форм классического гуманизма, основная формула которого — «человек есть мера всех вещей» — необходимо вырождалась в крайность буржуазного сознания: «Я есть мера всех вещей».

Достоевского не менее других русских писателей мучили язвы социальной несправедливости, и он боялся не их устранения, его пугала все более распространявшаяся другая чума, «моровая язва» того типа сознания, которое он определил как бесовство, которое могло бы, по его убеждению, «окончательно сделать Россию вакантною нациею»… Достоевский боялся, как бы ненависть к определенным сторонам российской действительности не стала бы только удобной формой проявления ненависти к России вообще. И прежде всего к народной России. Потому что именно «в народных началах заключаются залоги того, что Россия может сказать слово живой жизни ив грядущем человечестве».

И в этом плане в «Бесах» особую наполненность приобретает фраза рассказчика: «Аплодировала уже чуть не половина залы; увлекались не-виннейше; бесчестилась Россия всенародно, публично, и разве можно было не реветь от восторга?» Отношение к своему народу, к своей стра не, как к чужому и даже чуждому, как к материалу, средству достижения любой ценой своих, антинародных по природе, целей, — вот что пугало Достоевского, вот с каким бесрвством сознания воевал он, вот о чем предупреждал и пророчествовал.

Реальные герои Достоевского, охваченные болезнью бесовства, несут в себе не только черты конкретно-исторических проявлений его эпохи, но и бытийные, включающие в себя опыт тысячелетия и открывающие нам глаза на ту перспективу, которую несло и несет в себе их человеконенавистническое сознание.

«Человек есть тайна», — писал Ф. М. Достоевский, и именно эту тайну героя он раскрывает в своем психологическом романе «Преступление и наказание».

Рассуждая на заданную тему, хотелось бы сказать о той связи, которая существовала между автором и его будущим героем еще до создания романа. Дело в том, что Достоевский принадлежит к тем писателям, биография которых тесно переплетена с творчеством. Вот почему ему удавалось так глубоко проникать в загадку человека. Разгадывая ее, писатель раскрывает тайну собственной личности, и, наоборот, свою судьбу проецирует он на судьбы своих героев.

Достоевского не поняли при жизни, мучившие его проблемы и вопросы оказались недоступны современникам, и глобальные пророчества казались плодом болезненного воображения. И в этом смысле Достоевский, действительно, прожил как непонятый и одинокий человек. Он мог бы повторить вслед за Раскольниковым, что «истинно великие люди должны ощущать на свете великую грусть».

Находясь на каторге, становясь все более религиозным (Достоевский уходит на каторгу революционером, «петрашевцем»), «лежа на нарах, в тяжелую минуту грусти и саморазложения.

ожения...», изгнанник приходит к мысли о создании исповеди-романа. Эта задумка вытекала из духовного опыта каторги, где Достоевский впервые столкнулся с «сильными личностями», стоящими вне морального закона.

«Я никогда не мог понять мысли, что одна десятая доля людей должна получить высшее развитие, а остальные девять десятых должны лишь послужить к тому материалом и средством, а сами оставаться в тени, во мраке… Верую..., что царство мысли и света способно водвориться у нас, в нашей России, еще скорее, может быть, чем где бы то ни было… Я не знаю, как все это будет, но это сбудется». Эти строки, вышедшие из-под пера самого Достоевского, отражают основную идею романа, определяют отношения автора и героя. Достоевский посредством созданных им образов, сюжетных линий, действий, пейзажей постепенно ниспровергает, показывает несостоятельность и чудовищность теории главного героя, теории, порождаемой различными социальными факторами, теории, отвергающей равноценность людей и делящей общество на «избранных», «власть имеющих» и «тварей дрожащих».

Об этом говорит, прежде всего, композиционная структура произведения. На преступление, выполненное с еще не до конца ясной читателю целью, отводится одна часть романа, тогда как на наказание — пять. Причем, рассматривая первую часть, можно заметить, как долго автор подводит своего героя к решительному шагу. Было однажды своеобразное предупреждение — после сна с замученной лошадью: «Проходя через мост, он тихо и спокойно смотрел на Неву, на яркий закат яркого красного солнца. Несмотря на слабость свою, он даже не ощущал в себе усталости. Точно нарыв на сердце его, нарывавший весь месяц, вдруг прорвался. Свобода, свобода!» Но нет, не прорвался нарыв, не вырвался Раскольников из силков своей дьявольской идеи. «Предопределение судьбы» привело его на Сенную площадь, где услышал Раскольников, что завтра в семь часов вечера старуха-процентщица будет одна.

С этого времени в душе Раскольникова, раздираемой муками совести, поселяется страх перед разоблачением, который травит его изо дня в день и не дает почувствовать ту свободу, к которой он так стремился. Ощущение превосходства над всеми так и не приводит к желаемому.

Все последующее время Раскольников анализирует результат своего жестокого эксперимента, лихорадочно оценивая свою способность «преступить». Но автор подводит своего героя к непреложной и страшной истине: преступление его было бессмысленным, погубил он себя напрасно, цели не достиг — «не переступил, на этой стороне остался», оказался человеком обыкновенным, «тварью дрожащей». «Те люди (настоящие-то властелины) вынесли свои шаги, и потому они правы, а я не вынес и, стало быть, я не имел права разрешить себе этот шаг», — окончательный итог, подведенный Раскольниковым на каторге.

Автор в своем романе глубоко рисует взаимоотношения главного героя с окружающими его людьми. Это также способствует разгадке его тайны. Так, Достоевский вводит образ Сони Мармеладовой, который играет важнейшую роль в романе.

романе. Именно она олицетворяет правду писателя. Любовь к ближнему (особенно глубоко это проявляется в сцене признания Раскольникова в убийстве) делает образ Сони идеальным. Именно с позиции этого идеала в романе и произносится приговор теории.

Для Сони все люди имеют одинаковое право на жизнь. Никто не может добиваться счастья, своего или чужого, путем преступления.

Самым главным обвинением теории Родиона Раскольникова является сопоставление преступления героя с «преступлением» Сони. Отчаявшаяся женщина, испробовавшая все пути и не найдя возможности помочь чужим детям, перешагнула нравственные законы и пошла на унижение. Но, переступив через свою честь, Соня возвысила себя, потому что цель ее святая — помочь детям. В отличие от нее, Раскольников, совершив свое преступление, не только никому не помог, но и принес горе и страдание себе и любимым людям.

Сухому, логическому мышлению Родиона противопоставлены столь милая писателю способность сильно чувствовать, переживать. Сонечка Мармеладова — это образ кротости, терпения, самоотвержения. Она живет не теориями, а сердцем, любовью и верой. Именно она сыграла главную роль в опровержении теории Раскольникова, она помогла понять герою всю ошибочность и чудовищную бесчеловечность его идеи, «А жить-то, жить как будешь?.. Ну как же без человека-то прожить?» — от этих простых, но глубоких слов рассыпалась безбожная и античеловечная теория Родиона Раскольникова. Всей своей жизнью, смирением, состраданием, а главное — любовью, Соня приводит к раскаянию, к пониманию истинных ценностей бытия.

Несостоятельность идеи Раскольникова Достоевский подчеркивает также, вводя образ Порфирия Петровича, являющегося своеобразным двойником Родиона Романовича. Дело в том, что следователь, «переболевший» этой же «болезнью» в молодости, сейчас «с высоты спокойствия величавого» «излечивает» и направляет на путь истинный молодого и бунтующего Раскольникова.

Достоевский вкладывает в уста Порфирия Петровича собственные мысли, использует его, чтобы «загнать в угол» главного героя, умно, иронично высмеять его философию. Следователь с насмешкой спрашивает, как же отличить «необыкновенных» от «обыкновенных»? И что будет, если перепутают люди свою принадлежность и начнут «устранять все препятствия»? Но ответ на этот вопрос, поставленный в середине романа, будет дан только в эпилоге романа, в символическом сне романа. Пока автор с помощью своего героя (следователя) расставляет сети, чтобы доказать очевидность заблуждений Раскольникова.

Итак, подводя итог, можно сказать, что в образе своего главного героя автор казнит отрицание самоценности человеческой личности и всем содержанием романа показывает, что любая человеческая личность священна и неприкосновенна и что в этом отношении все люди равны.

Все, даже самые идеальные, мерила добра, правды и разума меркнут перед величием и значительностью самой реальности человеческого существа, перед его духовностью.