Теория Родиона Раскольникова о «двух разрядах людей»

Главный герой романа Федора Михайловича Достоевского «Преступление и наказание» недоучившийся студент Родион Романович Раскольников идет на страшное преступление — лишение жизни другого человека под влиянием теорий, популярных среди молодежи 60-х годов XIX века. В сентябре 1865 г. в письме к главному редактору журнала «Русский вестник» М. Н. Каткову, где позднее было опубликовано «Преступление и наказание», Достоевский следующим образом изложил основное содержание романа: «Молодой человек, исключенный из студентов университета, мещанин по происхождению и живущий в крайней бедности, по легкомыслию, по шаткости в понятиях, поддавшись некоторым странным „недоконченным“ идеям, которые носятся в воздухе, решился разом выйти из скверного своего положения.

Он решился убить одну старуху, титулярную советницу, дающую деньги на проценты. Старуха глупа, глуха, больна, жадна, берет жидовские проценты, зла и заедает чужой век, мучая у себя в работницах свою младшую сестру. „Она никуда не годна“, „для чего она живет?“. „Полезна ли она хоть кому-нибудь?“ и т. д. — Эти вопросы сбивают с толку молодого человека. Он решает убить ее, обобрать, с тем чтоб сделать счастливою свою мать, живущую в уезде, избавить сестру, живущую в компаньонках у одних помещиков, от сластолюбивых притязаний главы этого помещичьего семейства — притязаний, грозящих ей гибелью, докончить курс, ехать за границу и потом всю жизнь быть честным, твердым, неуклонным в исполнении „гуманного долга к человечеству“, чем уже, конечно, „загладится преступление“».

На основе этих носящихся в воздухе «недоконченных идей» Раскольников создает свою собственную довольно стройную теорию. Он так излагает ее основы: "… Люди, по закону природы, разделяются вообще на два разряда: на низший (обыкновенных), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар или талант сказать в среде своей новое слово. Подразделения тут, разумеется, бесконечные, но отличительные черты обоих разрядов довольно резкие: первый разряд, то есть материал, говоря вообще, люди по натуре своей консервативные, чинные, живут в послушании и любят быть послушными. По-моему, они и обязаны быть послушными, потому что это их назначение, и тут решительно нет ничего для них унизительного. Второй разряд, все преступают закон, разрушители, или склонны к тому, судя по способностям. Преступления этих людей, разумеется, относительны и много различны; большею частию они требуют, в весьма разнообразных заявлениях, разрушения настоящего во имя лучшего. Но если ему надо, для своей идеи, перешагнуть хотя бы и через труп, через кровь, то он внутри себя, по совести, может, по-моему, дать себе разрешение перешагнуть через кровь, — смотря, впрочем, по идее и по размерам ее, — это заметьте. В этом только смысле я и говорю в моей статье об их праве на преступление… Впрочем, тревожиться много нечего: масса никогда почти не признает за ними этого права, казнит их и вешает (более или менее).

Впрочем, тревожиться много нечего: масса никогда почти не признает за ними этого права, казнит их и вешает (более или менее)… Первый разряд всегда — господин настоящего, второй разряд — господин будущего. Первые сохраняют мир и приумножают его численно; вторые двигают мир и ведут его к цели. И те и другие имеют совершенно одинаковое право существовать".

Однако при столкновении с живой жизнью теория двух разрядов людей начинает рушиться. Измотанный страхом разоблачения Раскольников пересматривает если не саму теорию, то свое место в ней: "… Он с омерзением почувствовал вдруг, как он ослабел, физически ослабел.

«Я это должен был знать, — думал он с горькою усмешкой, — и как смел я, зная себя, предчувствуя себя, брать топор и кровавиться. Я обязан был заранее знать… Э! Да ведь я же заранее и знал!..» — прошептал он в отчаянии.

Порою он останавливался неподвижно перед какою-нибудь мыслию:

«Нет, те люди не так сделаны; настоящий властелин, кому все разрешается, громит Тулон, делает резню в Париже, забывает армию в Египте, тратит полмиллиона людей в московском походе и отделывается каламбуром в Вильне; и ему же, по смерти, ставят кумиры, — а стало быть, и все разрешается. Нет, на этаких людях, видно, не тело, а бронза!»

Одна внезапная посторонняя мысль вдруг почти рассмешила его:

«Наполеон, пирамиды, Ватерлоо — и тощая гаденькая регистраторша, старушонка, процентщица, с красною укладкою под кроватью, — ну каково это переварить хоть бы Порфирию Петровичу!.. Где ж им переварить!.. Эстетика помешает: „полезет ли, дескать. Наполеон под кровать к “старушонке»! Эх, дрянь!.."

Главный герой «Преступления и наказания» уже понимает, что он — отнюдь не Наполеон, что, в отличие от своего кумира, спокойно жертвовавшего жизнями десятков тысяч людей, не в состоянии справиться со своими чувствами после убийства одной «гаденькой старушонки». Раскольников чувствует, что его преступление, в отличие от кровавых деяний Наполеона, — стыдное, неэстетичное. Позднее в романе «Бесы» Достоевский развил тему «некрасивого преступления» — там его свершает Ставрогин, персонаж, родственный Свидригайлову в «Преступлении и наказании». Раскольников же пытается определить, где же он сделал ошибку: «Старушонка вздор! — думал он горячо и порывисто, — старуха пожалуй что и ошибка, не в ней и дело! Старуха была только болезнь… я переступить поскорее хотел… я. не человека убил, я принцип убил! Принцип-то я и убил, а переступить-то не переступил, на этой стороне остался… Только и сумел, что убить. Да и того не сумел, оказывается». Принцип, через который пытается переступить Родион Романович, — это совесть.

Стать «властелином» ему мешает всячески заглушаемый зов добра. Раскольников все больше думает о раскаянии, и не случайно заставляет Соню Мармеладову читать евангельскую притчу о воскресении Лазаря. Преступник мучается, любовь к Соне в конце концов побуждает его донести на самого себя, признаться в двойном убийстве.

конце концов побуждает его донести на самого себя, признаться в двойном убийстве. Однако и на каторге Раскольников все еще уверен, что теория двух разрядов людей правильна, просто он себя ошибочно не к тому разряду отнес, за что и расплачивается. Лишь приезд Сони и новое обращение к Евангелию побуждают Родиона в корне пересмотреть всю прежнюю жизнь и отказаться от следования теории, рассматривающей большинство человечества только как материал для немногочисленных наполеонов. Раскольников приходит к христианским моральным ценностям, и в финале эпилога «Преступления и наказания» «начинается новая история, история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою действительностью». В этом новом мире христианской нравственности для теории двух разрядов людей уже нет места.

Преступление Родиона Раскольникова началось не с убийства и получило свою развязку не в полиции. Время не закончилось в участке, оно полетело вдаль, в бесконечность, которую читатель, по-моему, затрудняется определить для героев романа.

Задолго до описываемых событий бедный студент Родион Раскольников пишет статью, в которой он доказывает и отстаивает права «высших» людей на преступление, на отрицание ими законов, если преступления совершаются во имя великой идеи, «спасительной для человечества».

Социальная несправедливость, безысходность, духовный тупик рождают абсурдную теорию о «высших» и «низших» представителях общества в уме совершенно, как мне кажется, гуманного человека, который даже переживает за своих современников. Себя он конечно же считал одним из «высших», так как если бы он так не думал, то по его теории у него не было бы никаких прав на убийство. Раскольников хотел быть одним из тех, кому «все дозволено». Он хотел, чтобы от него хоть кто-нибудь зависел. В конце концов, он хотел власти «над всей дрожащей тварью, над всем муравейником».

По ходу действия романа Достоевский пытается убедить своего героя в бесполезности его единичного бунта, в том, что бунт Раскольникова против бесчеловечности сам носит бесчеловечный характер. Но, я думаю, Раскольников все равно не понимает этого. Он не в состоянии отказаться от своей теории «сверхчеловека», он не только не отказывается, но и старается по ней жить. В этом проявляется его вина перед всеми, его мечта засела у него не только в уме, но и глубоко в сердце.

Родиону Раскольникову не нужны ни деньги, ни драгоценности. Все это — ничто по сравнению с возведением себя в разряд «сверхлюдей». Но ведь единственным средством для того, чтобы быть таким, для Раскольникова явилось убийство. На протяжении всего романа он не только не уступает, но и становится все более и более уверенным в себе.

Раскольников вовсе не считает себя преступником. Случайно подслушав разговор, в котором были высказаны его собственные мысли, Раскольников решает, что если так же, как и он, думает еще кто-нибудь, то намерение, которое только намечалось в его мозгу, не является преступным.

ь, то намерение, которое только намечалось в его мозгу, не является преступным. Но разве можно назвать то, что вырисовывалось в голове и в сердце Раскольникова, благими намерениями? Мне кажется, что нет, потому что разве можно как-либо оправдать убийство и можно ли для самоутверждения убивать человека, даже если этот человек никому не приносит пользы и вызывает только отвращение и раздражение, даже если это «гадкая, зловредная

Теория, которую исповедует Раскольников, человек замученный своими и чужими горестями и бедами, презирающий и ненавидящий «хозяев жизни», сближает его с непорядочными людьми, негодяями, как Лужин и Свидригайлов.Близки они, конечно, не характерами, а мыслями, зарождающимися в их головах. Но ведь Свидригайлов же сумел существовать, совершив свои преступления, наверное, поэтому Раскольникова тянуло к нему, он хотел узнать: как можно жить и наслаждаться жизнью после греха.

По отношению к жизни и к окружающим Раскольников похож на Лужина. Он сам это понимает, и это приносит ему некоторое неудобство. Я не думаю, что у Раскольникова были высокие цели, что только средства для достижения этих целей были не те. Это не так! Хотя средства были просто ужасными и бесчеловечными, сами цели, достижения которых так добивался Раскольников, были не менее безнравственны. Мне кажется, даже Раскольников немного побаивается своей теории. Он не знает, к какому «разряду» отнести мать, Дуню, Соню… (к «высшим» — вроде бы не тянут, к «низшим» — вроде бы жалко, близкие люди все-таки). И Раскольников, по-моему, по трусости думает о том, что слово «низший» не должно унижать достоинств человека. Парадокс: что не унижало «жалкую вошь» старуху-процентщицу, унижает многих других «низших людей».

Раскольников, как мне кажется, вообще очень противоречивая личность. Во многих эпизодах нормальному человеку его сложно понять: многие его высказывания опровергаются одно другим. Я не считаю Раскольникова бескорыстным человеком и даже, может быть, честным.

Раскольников совершает свое преступление под влиянием созданной им же теории, рассматривая его как какой-то эксперимент, который должен подтвердить в его глазах и в глазах окружающих гениальность и правильность его выводов. Ошибка Раскольникова в том, что он не увидел в своей идее самого преступления.

Состояние Раскольникова характеризуется автором такими словами, как «мрачный», «подавленный», «нерешительный». Я думаю, это показывает несовместимость теории Раскольникова с жизнью. Хотя он и убежден в своей правоте, эта убежденность что-то очень неуверенная. Почему же он называет свою мечту «проклятой», почему, окончательно решив пойти на преступление, он чувствует себя приговоренным к смерти или, может быть, еще только ведомым на лобное место? Если бы Раскольников был прав, то события и его чувства Достоевский описывал бы не мрачно-желтыми тонами, а светлыми, но они появляются только в эпилоге, да и то не по поводу теории. Но он был не прав, он взял на себя роль Бога, имел смелость за Него решать, кто должен жить, кто должен умереть.

о должен жить, кто должен умереть.

Если бы Раскольников не был таким совестливым, чувствительным человеком, на старухе бы дело не закончилось. И кто знает, сколько еще «ненужных» людей погибло бы от руки Родиона Раскольникова.

Так, по-моему, совсем не благие намерения Раскольникова привели его к наказанию. А в чем выражалось для него это наказание? Можно сказать, что оно началось сразу после убийства старухи. И именно муки совести — наказания за грехи.

Раскольников страдает, видя любовь к себе близких людей, но чувствуя себя убийцей. Он находится отдельно ото всех, не ощущая себя частицей человеческого общества, понимает, что один. Это одиночество сводит его с ума… Также Раскольников понимает, что как был «вошью», так ей и остался.

Но, несмотря на все переживания, он не отступается от своей идеи. Он даже еще сильнее в ней убежден. Этот обман самого себя мешает ему осознать ситуацию полностью, понять, что к чему. Если бы у Раскольникова были не преступные цели, то он бы никогда не стал думать о том, совершил он преступление или нет.