Повесть-сказка Гофман А. «Золотой горшок»
Был праздник Вознесения, три часа по полудни. У Черных ворот в Дрездене студент Ансельм опрокидывает огромную корзину с яблоками, и слышит от торговки жуткие проклятья и угрозы: «Попадешь под стекло, под стекло!» Ансельм расплатился за свою оплошность, а так как он, как и большинство студентов, беден, то вместо того, чтобы выпить пива и кофе с ликером, как прочие горожане, идет на берег Эльбы оплакивать злую судьбу, молодость, все рухнувшие надежды, все бутерброды, упавшие маслом вниз.
Из ветвей бузины, под которой он сидит, раздаются дивные звуки, как бы звон хрустальных колокольчиков. Подняв голову, Ансельм видит трех прекрасных золотисто-зеленых змеек, обвивших ветви, и самая милая из них с нежностью смотрит на него большими синими глазами. Видение рассеивается так же внезапно, как оно возникло. Ансельм в тоске обнимает ствол бузины, пугая гуляющих в парке горожан своим видом и безумными речами. К счастью, прогуливаясь, в этом же месте оказались его хорошие знакомые: регистратор Геербранд и конрек-тор Паульман с дочерьми. Они пригласили Ансельма прокатиться с ними на лодке по реке и завершить праздничный вечер ужином в доме Паульмана.
По общему суждению молодой человек был явно не в себе, и виной тому его бедность и невезучесть. Геербранд предлагает ему за приличные деньги наняться писцом к архивариусу Линдгорсту, так как у Ансельма талант каллиграфа и рисовальщика, и как раз такого человека ищет архивариус для копирования манускриптов из своей библиотеки.
Необычная обстановка в доме архивариуса, и его диковинный сад, где цветы похожи на птиц и насекомых, и сам архивариус, являющийся Ансельму то в виде худого старикашки в сером плаще, то в обличье величественного седобородого царя — все это еще глубже погружает Ансельма в мир его грез. Дверной молоток кажется ему старухой, чьи яблоки он рассыпал у Черных ворот, вновь произносящей зловещие слова: «Быть тебе уж в стекле, в хрустале!..» Шнурок звонка видится ему змеей, обвивающей беднягу до хруста костей. Каждый вечер он ходит к кусту бузины, обнимает его и плачет: «Ах! я люблю тебя, змейка, и погибну от печали, если ты не вернешься!»
День проходит за днем, а Ансельм никак не может приступить к работе. Архивариус, которому он открывает свою тайну, не удивляется. Эти змейки, сообщает архивариус Ансельму, мои дочери, а сам я не смертный человек, но дух Саламандр, низвергнутый за непослушание моим повелителем Фосфором, князем страны Атлантиды. Тот, кто женится на одной из дочерей Саламандра-Линдгорста получит в приданое Золотой горшок. Из горшка в минуту обручения прорастет огненная лилия, юноша поймет ее язык, постигнет все, что открыто бесплотным духам, и со своей возлюбленной станет жить в Атлантиде. Вернется туда и получивший, наконец, прощение Саламандр.
Ансельм с воодушевлением принялся за работу, ведь платой за нее будут не только деньги, но возможность видеть синеглазую змейку Серпентину.
А в это время дочь конректора Паульмана Вероника, с которой Ансельм прежде почти каждый вечер музицировал, терзается сомнениями, не видя своего возлюбленного, не забыл ли он ее, не нашел ли себе другую.
й вечер музицировал, терзается сомнениями, не видя своего возлюбленного, не забыл ли он ее, не нашел ли себе другую. Вероника уже давно мечтала о счастливом супружеством с Ансельмом.
Услышав от подруг, что в Дрездене живет старая гадалка фрау Рауэрин, Вероника обращается к той за советом. «Оставь Ансельма, — говорит ведунья девушке. — Он скверный человек. Он потоптал моих деток, мои наливные яблочки. Он связался с моим врагом, злым стариком. Он влюблен в его дочку, зеленую змейку. Он никогда не будет надворным советником». Вероника заливается слезами, и вдруг узнает в гадалке свою няньку Лизу. Добрая нянька утешает воспитанницу: «Постараюсь помочь тебе исцелить Ансельма от вражьих чар, а тебе — угодить в надворные советницы».
Одной ненастной ночью гадалка ведет Веронику в поле, где разводит огонь под котлом, в который летят из мешка старухи цветы, металлы, травы и зверюшки, а вслед на ними локон с головы Вероники и ее колечко. Девушка неотрывно глядит в кипящее варево, и оттуда является лицо Ансельма. В ту же минуту над ее головой раздается громовое: «Эй вы, сволочи! Прочь, скорей!» Старуха с воем падает наземь. Вероника теряет сознание. Приходит Вероника в себя уже дома, на своей кушетке. В кармане мокрого плаща она обнаруживает серебряное зеркальце, которое было отлито гадалкой. Из зеркальца на девушку смотрит ее возлюбленный. «Ах, — сокрушается он, — отчего вам угодно порой извиваться, как змейка!..»
Работа же Ансельма, поначалу не выходившая, все больше спорится. Ему легко удается не только копировать самые затейливые манускрипты, но и постигать их смысл. В награду архивариус устраивает студенту свидание с Серпентиной. Та соблазняет Ансельма своими речами: «Ты обладаешь, как теперь выражаются, «наивной поэтической душой». Ты достоин и моей любви, и вечного блаженства в Атлантиде!» Поцелуй обжигает губы Ансельма. Но странно, во все последующие дни он думает о Веронике. Серпентина — его мечта, муза, а Вероника — самое живое, реальное, что являлось когда-либо его глазам. Вместо того чтобы идти к архивариусу, он отправляется в гости к Паульману, где проводит весь день. Вероника была весела, весь вид ее излучал любовь к нему. Невинный поцелуй вконец отрезвляет Ансельма. Как на грех, является Геербранд со всем, что требуется для приготовления пунша. С первым глотком странности и чудеса последних недель вновь восстают перед Ансельмом. Он грезит вслух о Серпентине. Вслед за ним неожиданно и хозяин Геербранд принимается восклицать: «Да здравствует Саламандр! Да сгинет старуха!» Вероника убеждает их, что старая Лиза непременно одолеет чародея, а сестрица ее в слезах выбегает из комнаты.
Утром Паульман и Геербранд долго удивляются своему буйству. Что касается Ансельма, то он, придя к архивариусу, был жестоко наказан за малодушное отречение от любви. Чародей заточил студента в одну из тех стеклянных банок, что стоят на столе в его кабинете. По соседству в других банках сидели еще три школяра и два писца, также работавшие на архивариуса. Они ругают Ансельма («Безумец воображает, будто сидит в склянке, а сам стоит на мосту и смотрит на свое отражение в реке!») и заодно и полоумного старика, осыпающего их золотом за то, что ни рисуют для него каракули.
угают Ансельма («Безумец воображает, будто сидит в склянке, а сам стоит на мосту и смотрит на свое отражение в реке!») и заодно и полоумного старика, осыпающего их золотом за то, что ни рисуют для него каракули.
От их насмешек Ансельма отвлекает видение смертного боя чародея со старухой, из которого Саламандр выходит победителем. В миг торжества перед Ансельмом является Серпентина, возвещая ему о дарованном прощении. Стекло лопается — он падает в объятья синеглазой змейки.
В день именин Вероники в дом Паульмана приходит новоиспеченный советник Геербранд, предлагая девице руку и сердце. Она соглашается. Ансельм, — судя по тому, что из Дрездена он исчез, — обрел вечное блаженство в Атлантиде. Это подозрение подтверждает полученное автором письмо архивариуса Линдгорста с разрешением предать публичной огласке тайну его чудесного существования в мире духов и с приглашением завершить повесть о Золотом горшке в той самой голубой пальмовой зале его дома, где трудился достославный студент Ансельм.
Из ветвей бузины, под которой он сидит, раздаются дивные звуки, как бы звон хрустальных колокольчиков. Подняв голову, Ансельм видит трех прекрасных золотисто-зеленых змеек, обвивших ветви, и самая милая из них с нежностью смотрит на него большими синими глазами. Видение рассеивается так же внезапно, как оно возникло. Ансельм в тоске обнимает ствол бузины, пугая гуляющих в парке горожан своим видом и безумными речами. К счастью, прогуливаясь, в этом же месте оказались его хорошие знакомые: регистратор Геербранд и конрек-тор Паульман с дочерьми. Они пригласили Ансельма прокатиться с ними на лодке по реке и завершить праздничный вечер ужином в доме Паульмана.
По общему суждению молодой человек был явно не в себе, и виной тому его бедность и невезучесть. Геербранд предлагает ему за приличные деньги наняться писцом к архивариусу Линдгорсту, так как у Ансельма талант каллиграфа и рисовальщика, и как раз такого человека ищет архивариус для копирования манускриптов из своей библиотеки.
Необычная обстановка в доме архивариуса, и его диковинный сад, где цветы похожи на птиц и насекомых, и сам архивариус, являющийся Ансельму то в виде худого старикашки в сером плаще, то в обличье величественного седобородого царя — все это еще глубже погружает Ансельма в мир его грез. Дверной молоток кажется ему старухой, чьи яблоки он рассыпал у Черных ворот, вновь произносящей зловещие слова: «Быть тебе уж в стекле, в хрустале!..» Шнурок звонка видится ему змеей, обвивающей беднягу до хруста костей. Каждый вечер он ходит к кусту бузины, обнимает его и плачет: «Ах! я люблю тебя, змейка, и погибну от печали, если ты не вернешься!»
День проходит за днем, а Ансельм никак не может приступить к работе. Архивариус, которому он открывает свою тайну, не удивляется. Эти змейки, сообщает архивариус Ансельму, мои дочери, а сам я не смертный человек, но дух Саламандр, низвергнутый за непослушание моим повелителем Фосфором, князем страны Атлантиды. Тот, кто женится на одной из дочерей Саламандра-Линдгорста получит в приданое Золотой горшок. Из горшка в минуту обручения прорастет огненная лилия, юноша поймет ее язык, постигнет все, что открыто бесплотным духам, и со своей возлюбленной станет жить в Атлантиде. Вернется туда и получивший, наконец, прощение Саламандр.
Ансельм с воодушевлением принялся за работу, ведь платой за нее будут не только деньги, но возможность видеть синеглазую змейку Серпентину.
А в это время дочь конректора Паульмана Вероника, с которой Ансельм прежде почти каждый вечер музицировал, терзается сомнениями, не видя своего возлюбленного, не забыл ли он ее, не нашел ли себе другую.
й вечер музицировал, терзается сомнениями, не видя своего возлюбленного, не забыл ли он ее, не нашел ли себе другую. Вероника уже давно мечтала о счастливом супружеством с Ансельмом.
Услышав от подруг, что в Дрездене живет старая гадалка фрау Рауэрин, Вероника обращается к той за советом. «Оставь Ансельма, — говорит ведунья девушке. — Он скверный человек. Он потоптал моих деток, мои наливные яблочки. Он связался с моим врагом, злым стариком. Он влюблен в его дочку, зеленую змейку. Он никогда не будет надворным советником». Вероника заливается слезами, и вдруг узнает в гадалке свою няньку Лизу. Добрая нянька утешает воспитанницу: «Постараюсь помочь тебе исцелить Ансельма от вражьих чар, а тебе — угодить в надворные советницы».
Одной ненастной ночью гадалка ведет Веронику в поле, где разводит огонь под котлом, в который летят из мешка старухи цветы, металлы, травы и зверюшки, а вслед на ними локон с головы Вероники и ее колечко. Девушка неотрывно глядит в кипящее варево, и оттуда является лицо Ансельма. В ту же минуту над ее головой раздается громовое: «Эй вы, сволочи! Прочь, скорей!» Старуха с воем падает наземь. Вероника теряет сознание. Приходит Вероника в себя уже дома, на своей кушетке. В кармане мокрого плаща она обнаруживает серебряное зеркальце, которое было отлито гадалкой. Из зеркальца на девушку смотрит ее возлюбленный. «Ах, — сокрушается он, — отчего вам угодно порой извиваться, как змейка!..»
Работа же Ансельма, поначалу не выходившая, все больше спорится. Ему легко удается не только копировать самые затейливые манускрипты, но и постигать их смысл. В награду архивариус устраивает студенту свидание с Серпентиной. Та соблазняет Ансельма своими речами: «Ты обладаешь, как теперь выражаются, «наивной поэтической душой». Ты достоин и моей любви, и вечного блаженства в Атлантиде!» Поцелуй обжигает губы Ансельма. Но странно, во все последующие дни он думает о Веронике. Серпентина — его мечта, муза, а Вероника — самое живое, реальное, что являлось когда-либо его глазам. Вместо того чтобы идти к архивариусу, он отправляется в гости к Паульману, где проводит весь день. Вероника была весела, весь вид ее излучал любовь к нему. Невинный поцелуй вконец отрезвляет Ансельма. Как на грех, является Геербранд со всем, что требуется для приготовления пунша. С первым глотком странности и чудеса последних недель вновь восстают перед Ансельмом. Он грезит вслух о Серпентине. Вслед за ним неожиданно и хозяин Геербранд принимается восклицать: «Да здравствует Саламандр! Да сгинет старуха!» Вероника убеждает их, что старая Лиза непременно одолеет чародея, а сестрица ее в слезах выбегает из комнаты.
Утром Паульман и Геербранд долго удивляются своему буйству. Что касается Ансельма, то он, придя к архивариусу, был жестоко наказан за малодушное отречение от любви. Чародей заточил студента в одну из тех стеклянных банок, что стоят на столе в его кабинете. По соседству в других банках сидели еще три школяра и два писца, также работавшие на архивариуса. Они ругают Ансельма («Безумец воображает, будто сидит в склянке, а сам стоит на мосту и смотрит на свое отражение в реке!») и заодно и полоумного старика, осыпающего их золотом за то, что ни рисуют для него каракули.
угают Ансельма («Безумец воображает, будто сидит в склянке, а сам стоит на мосту и смотрит на свое отражение в реке!») и заодно и полоумного старика, осыпающего их золотом за то, что ни рисуют для него каракули.
От их насмешек Ансельма отвлекает видение смертного боя чародея со старухой, из которого Саламандр выходит победителем. В миг торжества перед Ансельмом является Серпентина, возвещая ему о дарованном прощении. Стекло лопается — он падает в объятья синеглазой змейки.
В день именин Вероники в дом Паульмана приходит новоиспеченный советник Геербранд, предлагая девице руку и сердце. Она соглашается. Ансельм, — судя по тому, что из Дрездена он исчез, — обрел вечное блаженство в Атлантиде. Это подозрение подтверждает полученное автором письмо архивариуса Линдгорста с разрешением предать публичной огласке тайну его чудесного существования в мире духов и с приглашением завершить повесть о Золотом горшке в той самой голубой пальмовой зале его дома, где трудился достославный студент Ансельм.