Чичиков - делец-приобретатель
Чичиков — делец-приобретатель
Н В Г-ль начал писать поэму в 1835 году в Петербурге по настойчивому совету П-на. После долгих скитаний по Европе Г-ль обосновался в Риме, где целиком посвятил себя работе над поэмой. Ее создание он рассматривал как исполнение клятвы, данной им П-ну, как осуществление писательского долга перед родиной. В 1841 году поэма была написана, но члены Москов-ского цензурного комитета, которым он представил рукопись, пришли в негодование от содержания произве-дения. Поэма была запрещена, это были самые тяжелые дни для Г-ля. Он обратился за помощью к Белинскому, и тот сделал все возможное, чтобы, минуя цензуру, напечатать поэму. Г-ль знал, как отнесутся к его труду представители правящих сословий, но считал своим долгом перед Россией и народом «показать, хотя с одного боку, всю Русь». Г-ль вначале хотел изобразить всю Русь с одного боку, а получилась картина небывалого, разностороннего охвата явлений. Гоголевский Чичиков — образ нео-быкновенный, скорее всего и не образ, а какая-то сверхмагическая сила. Почти на протяжении всего первого тома Ч-ов неуловим как для полиции, так и для людей, с которыми ему приходилось сталки-ваться. С самого начала Г-ль представляет своего героя так, что мы не можем сказать о нем что-то конкретное. «В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однакож и не так, чтобы слишком молод», — пишет Г-ль. В чувствах Г-ля к Ч-ову вложено отношение писателя к России того времени. Вопрос, куда идет Россия, занимавший Г-ля, все время заставляет погружать Ч-ва в сравнительные ситуации, сталкивать героя с «мертвыми душами». Г-ль строит поэму в двух сравнительных, развивающихся ракурсах, изображая «мертвую» Россию, Россию поме-щиков и чиновников губернского города, и исследует приходящую ей на смену Россию Чичиковых. Россия Чичиковых, представленная в поэме одним героем, гораздо более важна для понимания авторского осуждающего смеха. Жизнь Ч-ву досталась нелегкая. Рано оставшись без родительской поддержки, наш герой был вынужден пробиваться своим умом, манерами, обходитель-ностью, тем более что особыми талантами он не блистал. Навсегда запомнив завет отца («А больше всего береги и копи копейку: эта вещь надежнее всего на свете. Все сделаешь и все прошибешь на свете копейкой»), Ч-ов все свои силы подчиняет служебной деятельности и складыванию копейки. Г-ль рисует Ч-ва так, что мы не можем понять, что представляет из себя этот человек. Г-ль пишет: «О себе приезжий, как казалось, избегал много говорить; если же говорил, то какими-то общими местами, с заметною скромностию». Един-ственное, чем Г-ль оживляет своего героя, — это чувство страха, присущее каждому человеку. Пожалуй, один только Ноздрев произвольно догадывается о сущности Ч-ва, потому что сам подлец. «Ведь ты большой мошен-ник, позволь мне это сказать тебе по дружбе! Ежели бы я был твоим начальником, я бы тебя повесил на первом дереве», — радостно орет Ноздрев. И Ноздрев, и Ч-ов — авантюристы, только в разных планах. Жадность погубила Ч-ва, и остался однажды Павел Иванович без должности, без капитала в пятьсот тысяч, без того, что уже обещало ему успех. Хорошая черта Ч-ва — это умение не унывать. Его жизненная философия сводится к принципу: «Зацепил — поволок, сорвалось — не спрашивай». Уже эти небольшие штрихи, сделанные с портрета Ч-ва, говорят о том, что личностью он был незаурядной, широкой в планах и чистосердечной в авантюре. Мелкие планы уживались в нем с живостью натуры. Огромный опыт, накоплен-ный за долгое время службы, особенно опыт в знании челове-ческих душ, непреодолимая страсть к накоплению средств благополучия не позволили герою после краха впасть в отчаяние, а, напротив, почти осуществить «блестящую идею», навестившую Ч-ва в дни уныния. Мошенническая операция с «мертвыми душами» сулила солидный капитал. Ч-ов- — великолепный психолог, благодаря этому он превосходит всех помещиков города NN в их сущностных чертах: Манилова — в прожектерстве и обходительности, Ноздрева — в изощренности фантазии, Собакевича — в прижи-мистости и индивидуализме, Плюш-кина — в «светлой жадности». Ч-ов как бы выступает одновременно Маниловым, Ноздревым, Собаке-вичем и Плюшкиным в их общих чертах. «Камнем преткновения» Ч-ва стала Коробочка, превзошедшая Павла Ивановича в тупости и «дубинного-ловости». Кто бы мог догадаться, что «черт ее дернет» приехать в город справиться о цене на мертвую душу! Подлость «притянула» подлость и «захлебнулась» в подлости. Ч-ов терпит поражение. Общительность, хватка и неверо-ятное чутье героя не всегда могут подсказать ему «тонкие места», потому что в огромной Руси часто невозможно разобраться, где кончается одно и начинается другое. Буржуазная эпоха, зреющая в глубине помещичьей России, помогла Ч-ву приобрести отличные от других героев черты. Но «милый подлец» Ч-ва все же остается таковым, какими бы деловыми качествами он ни обладал. И хотя многие говорят, что Ч-ов — славный малый, Ч-ов не перестанет быть дельцом, в понятие которого на Руси вкладывали всегда отрица-тельное значение. Вот почему мы вместе с Г-ем испытываем легкую грусть каждый раз, когда мы встречаемся с Павлом Ивановичем Ч-ым, одновременно симпатизируя оптимизму Ч-ва и обсуждая предмет страсти героя — деньги, которые делают его подлецом.
Н В Г-ль начал писать поэму в 1835 году в Петербурге по настойчивому совету П-на. После долгих скитаний по Европе Г-ль обосновался в Риме, где целиком посвятил себя работе над поэмой. Ее создание он рассматривал как исполнение клятвы, данной им П-ну, как осуществление писательского долга перед родиной. В 1841 году поэма была написана, но члены Москов-ского цензурного комитета, которым он представил рукопись, пришли в негодование от содержания произве-дения. Поэма была запрещена, это были самые тяжелые дни для Г-ля. Он обратился за помощью к Белинскому, и тот сделал все возможное, чтобы, минуя цензуру, напечатать поэму. Г-ль знал, как отнесутся к его труду представители правящих сословий, но считал своим долгом перед Россией и народом «показать, хотя с одного боку, всю Русь». Г-ль вначале хотел изобразить всю Русь с одного боку, а получилась картина небывалого, разностороннего охвата явлений. Гоголевский Чичиков — образ нео-быкновенный, скорее всего и не образ, а какая-то сверхмагическая сила. Почти на протяжении всего первого тома Ч-ов неуловим как для полиции, так и для людей, с которыми ему приходилось сталки-ваться. С самого начала Г-ль представляет своего героя так, что мы не можем сказать о нем что-то конкретное. «В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однакож и не так, чтобы слишком молод», — пишет Г-ль. В чувствах Г-ля к Ч-ову вложено отношение писателя к России того времени. Вопрос, куда идет Россия, занимавший Г-ля, все время заставляет погружать Ч-ва в сравнительные ситуации, сталкивать героя с «мертвыми душами». Г-ль строит поэму в двух сравнительных, развивающихся ракурсах, изображая «мертвую» Россию, Россию поме-щиков и чиновников губернского города, и исследует приходящую ей на смену Россию Чичиковых. Россия Чичиковых, представленная в поэме одним героем, гораздо более важна для понимания авторского осуждающего смеха. Жизнь Ч-ву досталась нелегкая. Рано оставшись без родительской поддержки, наш герой был вынужден пробиваться своим умом, манерами, обходитель-ностью, тем более что особыми талантами он не блистал. Навсегда запомнив завет отца («А больше всего береги и копи копейку: эта вещь надежнее всего на свете. Все сделаешь и все прошибешь на свете копейкой»), Ч-ов все свои силы подчиняет служебной деятельности и складыванию копейки. Г-ль рисует Ч-ва так, что мы не можем понять, что представляет из себя этот человек. Г-ль пишет: «О себе приезжий, как казалось, избегал много говорить; если же говорил, то какими-то общими местами, с заметною скромностию». Един-ственное, чем Г-ль оживляет своего героя, — это чувство страха, присущее каждому человеку. Пожалуй, один только Ноздрев произвольно догадывается о сущности Ч-ва, потому что сам подлец. «Ведь ты большой мошен-ник, позволь мне это сказать тебе по дружбе! Ежели бы я был твоим начальником, я бы тебя повесил на первом дереве», — радостно орет Ноздрев. И Ноздрев, и Ч-ов — авантюристы, только в разных планах. Жадность погубила Ч-ва, и остался однажды Павел Иванович без должности, без капитала в пятьсот тысяч, без того, что уже обещало ему успех. Хорошая черта Ч-ва — это умение не унывать. Его жизненная философия сводится к принципу: «Зацепил — поволок, сорвалось — не спрашивай». Уже эти небольшие штрихи, сделанные с портрета Ч-ва, говорят о том, что личностью он был незаурядной, широкой в планах и чистосердечной в авантюре. Мелкие планы уживались в нем с живостью натуры. Огромный опыт, накоплен-ный за долгое время службы, особенно опыт в знании челове-ческих душ, непреодолимая страсть к накоплению средств благополучия не позволили герою после краха впасть в отчаяние, а, напротив, почти осуществить «блестящую идею», навестившую Ч-ва в дни уныния. Мошенническая операция с «мертвыми душами» сулила солидный капитал. Ч-ов- — великолепный психолог, благодаря этому он превосходит всех помещиков города NN в их сущностных чертах: Манилова — в прожектерстве и обходительности, Ноздрева — в изощренности фантазии, Собакевича — в прижи-мистости и индивидуализме, Плюш-кина — в «светлой жадности». Ч-ов как бы выступает одновременно Маниловым, Ноздревым, Собаке-вичем и Плюшкиным в их общих чертах. «Камнем преткновения» Ч-ва стала Коробочка, превзошедшая Павла Ивановича в тупости и «дубинного-ловости». Кто бы мог догадаться, что «черт ее дернет» приехать в город справиться о цене на мертвую душу! Подлость «притянула» подлость и «захлебнулась» в подлости. Ч-ов терпит поражение. Общительность, хватка и неверо-ятное чутье героя не всегда могут подсказать ему «тонкие места», потому что в огромной Руси часто невозможно разобраться, где кончается одно и начинается другое. Буржуазная эпоха, зреющая в глубине помещичьей России, помогла Ч-ву приобрести отличные от других героев черты. Но «милый подлец» Ч-ва все же остается таковым, какими бы деловыми качествами он ни обладал. И хотя многие говорят, что Ч-ов — славный малый, Ч-ов не перестанет быть дельцом, в понятие которого на Руси вкладывали всегда отрица-тельное значение. Вот почему мы вместе с Г-ем испытываем легкую грусть каждый раз, когда мы встречаемся с Павлом Ивановичем Ч-ым, одновременно симпатизируя оптимизму Ч-ва и обсуждая предмет страсти героя — деньги, которые делают его подлецом.