Русские сочинения
-
Гоголь Н.В.
-
Мертвые души
-
Лирические отступления в поэме Н. В. Гоголя "Мертвые души'
Лирические отступления в поэме Н. В. Гоголя "Мертвые души'
Поэму «Мертвые души» невозможно представить без «ли¬рических отступлений». Они настолько органично вошли в структуру произведения, что мы уже не мыслим его без этих великолепных авторских монологов. Благодаря «лирическим отступлениям» мы постоянно чувствуем присутствие авто¬ра, который делится с нами своими мыслями и переживани¬ями по поводу того или иного события, описываемого в по¬эме. Он становится не просто экскурсоводом, ведущим нас по страницам своего произведения, а, скорее, близким дру-гом, с которым нам хочется разделить переполняющие нас эмоции. Зачастую мы ждем этих «отступлений» в надежде, что он своим неподражаемым юмором поможет нам справить¬ся с возмущением или грустью, а иногда просто хотим знать его мнение по поводу всего происходящего. Кроме того, эти «отступления» обладают невероятной художественной силой: мы наслаждаемся каждым словом, каждым образом и восхи¬щаемся их точностью и красотой.
Что же говорили знаменитые современники Гоголя по поводу «лирических отступлений» в поэме? А. И. Герцен писал: «Тут переход от Собакевичей к Плюшкиным, — об¬дает ужас; вы с каждым шагом вязнете, тонете глубже, лири¬ческое место вдруг оживит, осветит и сейчас заменяется опять картиной, напоминающей еще яснее, в каком рве ада находимся». В. Г. Белинский тоже высоко оценивал лири¬ческое начало «Мертвых душ», указывая на «ту глубокую, всеобъемлющую и гуманную субъективность, которая в художнике обнаруживает человека с горячим сердцем, сим¬патичною душою».
С помощью «лирических отступлений» писатель выража¬ет свое отношение не только к описываемым им людям и со¬бытиям. Эти «отступления» несут в себе утверждение высо¬кого призвания человека, значимости больших общественных идей и интересов.
Лирические места автором включены в произведение с большим художественным тактом. Вначале они содержат его высказывания только о героях произведения, но по мере развития сюжета их темы становятся все более разносторон-ними.
Рассказав о Манилове и Коробочке, автор ненадолго пре¬рывает повествование, как будто хочет немного отойти в сто¬рону, чтобы читателю стала яснее нарисованная картина жиз¬ни. Авторское отступление, которым прерывается рассказ о Коробочке, содержит в себе сравнение ее с «сестрой» из ари¬стократического общества, которая, несмотря на иной облик, ничем не отличается от поместной хозяйки.
После посещения Ноздрёва Чичиков в дороге встречает¬ся с прекрасной блондинкой. Описание этой встречи завершается замечательным авторским отступлением: «Вез¬де, где бы ни было в жизни, среди ли черствых, шероховато-бедных и неопрятно-плеснеющих низменных рядов ее, или среди однообразно-хладных и скучно-опрятных сословий высших, везде хоть раз встретится на пути человеку явленье, не похожее на все то, что случалось ему видеть дотоле, кото¬рое хоть раз пробудит в нем чувство, не похожее на те, кото¬рые суждено ему чувствовать всю жизнь». Но все это совер¬шенно чуждо Чичикову: его холодная осмотрительность здесь сопоставляется с непосредственным проявлением человечес¬ких чувств.
еловечес¬ких чувств.
В конце пятой главы «лирическое отступление» носит со¬вершенно иной характер. Здесь автор говорит уже не о герое, не об отношении к нему, а о могучем русском человеке, о талантливости русского народа. Внешне это «лирическое от¬ступление» как будто мало связано со всем предыдущим раз¬витием действия, но оно очень важно для раскрытия основ¬ной идеи поэмы: подлинная Россия — это не собакевичи, ноздрёвы и коробочки, а народ, народная стихия.
С лирическими высказываниями о русском слове и на¬родном характере тесно связана и та вдохновенная исповедь художника о своей юности, о своем восприятии жизни, ко¬торая открывает шестую главу.
В этом «лирическом отступлении» отразились не только взгляды писателя на искусство, но также его отноше¬ние к господствующим верхам общества и к народу. «Лири¬ческое отступление»: «Счастлив путник, который после длин¬ной и скучной дороги...» является важным этапом в развитии повествования: оно как бы отделяет одно повествовательное звено от другого. Высказывания Гоголя освещают сущность и значение как всех предшествующих, так и последующих кар¬тин поэмы. Это «лирическое отступление» непосредственно связано с народными сценами, показанными в седьмой главе, и играет очень важную роль в композиции поэмы.
В главах, посвященных изображению города, мы встреча¬ем авторские высказывания о чинах и сословиях: «… теперь у нас все чины и сословия так раздражены, что все, что ни есть в печатной книге, уже кажется им личностью: таково уж, вид¬но, расположенье в воздухе».
Описание всеобщей сумятицы Гоголь заканчивает раз¬мышлениями о человеческих заблуждениях, о ложных путях, которыми нередко шло человечество в своей истории: но смеется текущее поколение и самонадеянно, гордо начинает ряд новых заблуждений, над которыми также по¬том посмеются потомки».
Особенной силы гражданский пафос писателя достигает в «лирическом отступлении»: «Русь, Русь! Вижу тебя из мо¬его чудного, прекрасного далека». Как и лирический монолог начала седьмой главы, это «лирическое отступление» состав¬ляет отчетливую грань между двумя звеньями повествова¬ния — городскими сценами и рассказом о происхождении Чичикова.
Вслед за этим автор делится с читателем мыслями, которые вызывают в нем далекая дорога и мчаща¬яся тройка: «Какое странное, и манящее, и несущее, и чудес¬ное в слове: дорога! и как чудна она сама, эта дорога». Гоголь набрасывает здесь одну за другой картины русской природы, возникающие перед взором путешественника, мчащегося на быстрых конях по осенней дороге. И несмотря на то что образ птицы-тройки остался позади, в данном «лирическом отступ¬лении» мы снова чувствуем его.
Рассказ о главном герое поэмы завершают авторские выс¬казывания, представляющие резкие возражения тем, кого может шокировать как главный герой, так и вся поэма, изоб-ражающая «дурное» и «презренное».
«Лирические отступления» отражают высокое чувство па¬триотизма автора. Глубокой любовью овеян образ России, завершающий роман-поэму, образ, воплотивший всебе тот идеал, который освещал художнику путь при изображении мелкой, пошлой жизни.
себе тот идеал, который освещал художнику путь при изображении мелкой, пошлой жизни.
Но без ответа остается самый важный для Гоголя вопрос: «Русь, куда ж несешься ты?» Что ждало в конце пути эту «вдохновенную Богом» страну, тогда мог ведать только Бог.
Что же говорили знаменитые современники Гоголя по поводу «лирических отступлений» в поэме? А. И. Герцен писал: «Тут переход от Собакевичей к Плюшкиным, — об¬дает ужас; вы с каждым шагом вязнете, тонете глубже, лири¬ческое место вдруг оживит, осветит и сейчас заменяется опять картиной, напоминающей еще яснее, в каком рве ада находимся». В. Г. Белинский тоже высоко оценивал лири¬ческое начало «Мертвых душ», указывая на «ту глубокую, всеобъемлющую и гуманную субъективность, которая в художнике обнаруживает человека с горячим сердцем, сим¬патичною душою».
С помощью «лирических отступлений» писатель выража¬ет свое отношение не только к описываемым им людям и со¬бытиям. Эти «отступления» несут в себе утверждение высо¬кого призвания человека, значимости больших общественных идей и интересов.
Лирические места автором включены в произведение с большим художественным тактом. Вначале они содержат его высказывания только о героях произведения, но по мере развития сюжета их темы становятся все более разносторон-ними.
Рассказав о Манилове и Коробочке, автор ненадолго пре¬рывает повествование, как будто хочет немного отойти в сто¬рону, чтобы читателю стала яснее нарисованная картина жиз¬ни. Авторское отступление, которым прерывается рассказ о Коробочке, содержит в себе сравнение ее с «сестрой» из ари¬стократического общества, которая, несмотря на иной облик, ничем не отличается от поместной хозяйки.
После посещения Ноздрёва Чичиков в дороге встречает¬ся с прекрасной блондинкой. Описание этой встречи завершается замечательным авторским отступлением: «Вез¬де, где бы ни было в жизни, среди ли черствых, шероховато-бедных и неопрятно-плеснеющих низменных рядов ее, или среди однообразно-хладных и скучно-опрятных сословий высших, везде хоть раз встретится на пути человеку явленье, не похожее на все то, что случалось ему видеть дотоле, кото¬рое хоть раз пробудит в нем чувство, не похожее на те, кото¬рые суждено ему чувствовать всю жизнь». Но все это совер¬шенно чуждо Чичикову: его холодная осмотрительность здесь сопоставляется с непосредственным проявлением человечес¬ких чувств.
еловечес¬ких чувств.
В конце пятой главы «лирическое отступление» носит со¬вершенно иной характер. Здесь автор говорит уже не о герое, не об отношении к нему, а о могучем русском человеке, о талантливости русского народа. Внешне это «лирическое от¬ступление» как будто мало связано со всем предыдущим раз¬витием действия, но оно очень важно для раскрытия основ¬ной идеи поэмы: подлинная Россия — это не собакевичи, ноздрёвы и коробочки, а народ, народная стихия.
С лирическими высказываниями о русском слове и на¬родном характере тесно связана и та вдохновенная исповедь художника о своей юности, о своем восприятии жизни, ко¬торая открывает шестую главу.
В этом «лирическом отступлении» отразились не только взгляды писателя на искусство, но также его отноше¬ние к господствующим верхам общества и к народу. «Лири¬ческое отступление»: «Счастлив путник, который после длин¬ной и скучной дороги...» является важным этапом в развитии повествования: оно как бы отделяет одно повествовательное звено от другого. Высказывания Гоголя освещают сущность и значение как всех предшествующих, так и последующих кар¬тин поэмы. Это «лирическое отступление» непосредственно связано с народными сценами, показанными в седьмой главе, и играет очень важную роль в композиции поэмы.
В главах, посвященных изображению города, мы встреча¬ем авторские высказывания о чинах и сословиях: «… теперь у нас все чины и сословия так раздражены, что все, что ни есть в печатной книге, уже кажется им личностью: таково уж, вид¬но, расположенье в воздухе».
Описание всеобщей сумятицы Гоголь заканчивает раз¬мышлениями о человеческих заблуждениях, о ложных путях, которыми нередко шло человечество в своей истории: но смеется текущее поколение и самонадеянно, гордо начинает ряд новых заблуждений, над которыми также по¬том посмеются потомки».
Особенной силы гражданский пафос писателя достигает в «лирическом отступлении»: «Русь, Русь! Вижу тебя из мо¬его чудного, прекрасного далека». Как и лирический монолог начала седьмой главы, это «лирическое отступление» состав¬ляет отчетливую грань между двумя звеньями повествова¬ния — городскими сценами и рассказом о происхождении Чичикова.
Вслед за этим автор делится с читателем мыслями, которые вызывают в нем далекая дорога и мчаща¬яся тройка: «Какое странное, и манящее, и несущее, и чудес¬ное в слове: дорога! и как чудна она сама, эта дорога». Гоголь набрасывает здесь одну за другой картины русской природы, возникающие перед взором путешественника, мчащегося на быстрых конях по осенней дороге. И несмотря на то что образ птицы-тройки остался позади, в данном «лирическом отступ¬лении» мы снова чувствуем его.
Рассказ о главном герое поэмы завершают авторские выс¬казывания, представляющие резкие возражения тем, кого может шокировать как главный герой, так и вся поэма, изоб-ражающая «дурное» и «презренное».
«Лирические отступления» отражают высокое чувство па¬триотизма автора. Глубокой любовью овеян образ России, завершающий роман-поэму, образ, воплотивший всебе тот идеал, который освещал художнику путь при изображении мелкой, пошлой жизни.
себе тот идеал, который освещал художнику путь при изображении мелкой, пошлой жизни.
Но без ответа остается самый важный для Гоголя вопрос: «Русь, куда ж несешься ты?» Что ждало в конце пути эту «вдохновенную Богом» страну, тогда мог ведать только Бог.