Рекомендации по изучению повести «Тарас Бульба»
Когда же заходит речь о «Тарасе Бульбе», то большинство учителей почему-то забывает, что перед нами повесть, пронизанная именно украинскими мотивами, насыщенная украинской культурой! Почему не вспомнить, что фамилия Николая Васильевича — Гоголь — это имя красивой птицы, недаром в финале произведения «гордый гоголь быстро несется» по Днестру, словно утверждая непобедимую силу жизни даже в момент гибели героя. А фамилия самого Бульбы в переводе с украинского всего-навсего значит «пузырь, клубень» (картошки в те времена на Руси еще не было). Тарас крепок и кряжист, как глубоко засевший в родной почве клубень. Имя же его в переводе с греческого значит «тревожащий, волнующий». Да, у него поистине беспокойная, полная странствий жизнь. Так уже в одной антропонимике героя гротескно сошлись Греция и Украина, укорененность в родной земле и дух бродяжничества, вечного движения.
Значимы имена сыновей Тараса. Андрий — украинская форма имени Андрей, что по-гречески значит «храбрый, мужественный». Что же, юноша действительно храбр, но нет в нем той великой силы патриотизма, которой одушевлены запорожцы. А вот Остап — украинская форма имени Евстафий, что для эллинов означало «устойчивый». По одним именам, по одной только антропонимике повести Гоголя можно выстроить целый урок.
Правда, патриотическая направленность произведения Гоголя для нынешних словесников оказывается крепким орешком. Ясно, например, почему писатель называет Украину то «Украиной», то «православной Русской землей». Для него эти понятия идентичные, сливающиеся. Но как быть с войной против поляков? Ведь они тоже наши братья-славяне. Тут следует прямо сказать: да, отношения между русскими, украинцами, белорусами, с одной стороны, и поляками — с другой, часто были враждебными, и это не делает чести ни той, ни другой стороне.
Но в тех случаях, когда Польша выступала в роли агрессора, патриотический пыл с нашей
стороны оправдан. А коль скоро враг побежден, никак нельзя оправдывать насилие над ним. Жестокости запорожцев и поляков не могут служить нам примером ни в коем случае. Достаточно прочитать VI главу повести (сильно сокращенную в учебнике), чтобы увидеть, как сочувствует Гоголь полякам, голодающим в осажденной запорожцами крепости. Это даже дало основание В. Солоухину в книге «Камешки на ладони» (М., 1988) высказать «еретическое» предположение, что писатель, в роду которого были и поляки (его вторая фамилия Яновский), втайне от самого себя сочувствует им больше, нежели украинцам.
Все эти трудные и больные проблемы межнациональных отношений учитель не имеет права обходить! Достаточно мы уже отлакировали литературу и историю, так что наши дети и знать их не хотят.
Если уж до конца доводить разговор о польско-украинских взаимоотношениях в «Тарасе Бульбе», то учитель может напомнить детям, что в VI классе они читали «Дети подземелья» Короленко. Отец писателя был украинцем, мать — полькой.
нцем, мать — полькой. Герой повести пан Тыбурций Драб — это, несомненно, поляк, как и мальчик Валек. Отношение писателя к ним самое гуманное. Наши славянские нации не только воевали, но и сотрудничали на протяжении сотен лет, о чем школьники еще многое могут узнать в дальнейшем.
Хорошо, что сразу после «Тараса Бульбы» в учебнике идет раздел о творчестве Тараса Шевченко. Но еще лучше будет, если на уроке «Завещание» поэта прозвучит не только в переводе Твардовского, но и в оригинале, начало которого я приведу в русской транскрипции:
Заловит
Як умру, то поховайтэ Вы мэнэ в могили, Сэред стэпу широкого На Украине милий.
Некоторые переводчики не знали, что украинское слово «могила» имеет два значения: первое совпадает с русским, а второе — курган, возвышение. Ясно, что Шевченко имел в виду именно курган, с вышины которого он мог бы любоваться своей родиной. Корней Чуковский в книге «Высокое искусство» (она многократно переиздавалась) критикует старый перевод Федора Сологуба, который начинался так:
Как умру я, схороните Вы меня в могиле.
Этот пример лишний раз покажет школьникам, как внимательно надо подходить к слову. Казалось бы, перевод Сологуба верен. Но кому придет в голову завещать, чтобы его хоронили именно в могиле, разве это и так не ясно? И формально правильная фраза начинает звучать как нелепая шутка. Вот что значит недостаточное знание языка. Отталкиваясь от этого случая, можно развернуть — на уроках русского языка — игру «Слова-перевертыши». «Черстви» по-чешски значит «свежий», «урода» по-польски — «красота»! «Ксэнион», как мы уже знаем, вбирает в себя разные понятия — от гостеприимства до чужого, чуждого нам.
Все это приучает видеть жизнь слова, его диалектику, вводит нас в сложный и богатый мир культуры человечества.
Значимы имена сыновей Тараса. Андрий — украинская форма имени Андрей, что по-гречески значит «храбрый, мужественный». Что же, юноша действительно храбр, но нет в нем той великой силы патриотизма, которой одушевлены запорожцы. А вот Остап — украинская форма имени Евстафий, что для эллинов означало «устойчивый». По одним именам, по одной только антропонимике повести Гоголя можно выстроить целый урок.
Правда, патриотическая направленность произведения Гоголя для нынешних словесников оказывается крепким орешком. Ясно, например, почему писатель называет Украину то «Украиной», то «православной Русской землей». Для него эти понятия идентичные, сливающиеся. Но как быть с войной против поляков? Ведь они тоже наши братья-славяне. Тут следует прямо сказать: да, отношения между русскими, украинцами, белорусами, с одной стороны, и поляками — с другой, часто были враждебными, и это не делает чести ни той, ни другой стороне.
Но в тех случаях, когда Польша выступала в роли агрессора, патриотический пыл с нашей
стороны оправдан. А коль скоро враг побежден, никак нельзя оправдывать насилие над ним. Жестокости запорожцев и поляков не могут служить нам примером ни в коем случае. Достаточно прочитать VI главу повести (сильно сокращенную в учебнике), чтобы увидеть, как сочувствует Гоголь полякам, голодающим в осажденной запорожцами крепости. Это даже дало основание В. Солоухину в книге «Камешки на ладони» (М., 1988) высказать «еретическое» предположение, что писатель, в роду которого были и поляки (его вторая фамилия Яновский), втайне от самого себя сочувствует им больше, нежели украинцам.
Все эти трудные и больные проблемы межнациональных отношений учитель не имеет права обходить! Достаточно мы уже отлакировали литературу и историю, так что наши дети и знать их не хотят.
Если уж до конца доводить разговор о польско-украинских взаимоотношениях в «Тарасе Бульбе», то учитель может напомнить детям, что в VI классе они читали «Дети подземелья» Короленко. Отец писателя был украинцем, мать — полькой.
нцем, мать — полькой. Герой повести пан Тыбурций Драб — это, несомненно, поляк, как и мальчик Валек. Отношение писателя к ним самое гуманное. Наши славянские нации не только воевали, но и сотрудничали на протяжении сотен лет, о чем школьники еще многое могут узнать в дальнейшем.
Хорошо, что сразу после «Тараса Бульбы» в учебнике идет раздел о творчестве Тараса Шевченко. Но еще лучше будет, если на уроке «Завещание» поэта прозвучит не только в переводе Твардовского, но и в оригинале, начало которого я приведу в русской транскрипции:
Заловит
Як умру, то поховайтэ Вы мэнэ в могили, Сэред стэпу широкого На Украине милий.
Некоторые переводчики не знали, что украинское слово «могила» имеет два значения: первое совпадает с русским, а второе — курган, возвышение. Ясно, что Шевченко имел в виду именно курган, с вышины которого он мог бы любоваться своей родиной. Корней Чуковский в книге «Высокое искусство» (она многократно переиздавалась) критикует старый перевод Федора Сологуба, который начинался так:
Как умру я, схороните Вы меня в могиле.
Этот пример лишний раз покажет школьникам, как внимательно надо подходить к слову. Казалось бы, перевод Сологуба верен. Но кому придет в голову завещать, чтобы его хоронили именно в могиле, разве это и так не ясно? И формально правильная фраза начинает звучать как нелепая шутка. Вот что значит недостаточное знание языка. Отталкиваясь от этого случая, можно развернуть — на уроках русского языка — игру «Слова-перевертыши». «Черстви» по-чешски значит «свежий», «урода» по-польски — «красота»! «Ксэнион», как мы уже знаем, вбирает в себя разные понятия — от гостеприимства до чужого, чуждого нам.
Все это приучает видеть жизнь слова, его диалектику, вводит нас в сложный и богатый мир культуры человечества.