Идеальный женский характер

Она мигом взвесила свою власть над ним, и ей нравилась эта роль путеводной звезды, луча света. И. А. Гончаров Роман «Обломов» вышел в свет в 1859 году, когда в стране чрезвычайно остро стоял вопрос отмены крепостного права, когда русское общество уже в полной мере осознало губительность существующих порядков. «Разбирать женские образы, созданные И. А. Гончаровым, значит, предъявлять претензию великим знатокам женского сердца», — заметил один из наиболее проницательных русских критиков Н. А. Добролюбов. В образе Ольги Ильинской воплотились не только лучшие черты русской женщины, но и все лучшее, что видел писатель в русском человеке. Ольга не была красавицей, не было ни белизны в ней, ни яркого колорита щек и губ, и глаза не горели лучами внутреннего огня. Но если бы ее обратить в статую, то она была бы статуей гармонии и грации. Именно в Ольге мы видим все те черты, которые всегда привлекали внимание русских писателей в любой женщине: отсутствие искусственности, красоту не застывшую, а живую. Мы можем уверенно сказать, что Ольга Ильинская продолжает ту галерею прекрасных женских образов, которую открыла Татьяна Ларина, и которыми будет восхищаться не одно поколение читателей. Ольга — чужая в своей среде. Но в ней есть и ум, и решительность, чтобы отстаивать право на свою жизненную позицию. Именно Ольгу Обломов воспринял как воплощение того идеала, о котором мечтал. Отношения главного героя романа с Ольгой позволяют нам глубже понять характер Ильи Обломова. Что же видит Ольга в Обломове? Сначала болезненная неспособность этого человека к действию зажигает в ней желание помочь хорошему, но слабовольному человеку. Она ценит в Обломове ум, простоту, доверчивость, отсутствие всех тех светских условностей, которые также чужды и ей. Она чувствует, что в нем нет цинизма, но есть постоянное стремление к сомнению и сочувствию. Ольга мечтает, что «она укажет ему цель, заставит полюбить все то, что он разлюбил… Он будет жить, действовать, благословлять жизнь и ее». Однако Ольге и Обломову не суждено быть счастливыми. Обломов предчувствует, что их отношения с Ольгой не могут всегда быть только их личным делом, они непременно обернутся множеством условностей, обязанностей. Ольга постоянно размышляет о своем чувстве, о влиянии на Обломова, о своей «миссии»; любовь становится для нее долгом, а потому уже не может быть безоглядной, стихийной. Больше того, Ольга не готова пожертвовать всем ради любви. «Тебе хотелось бы узнать, пожертвовала ли бы я тебе своим спокойствием, пошла ли бы я с тобою по этому пути?.. Никогда, ни за что!» — решительно отвечает она Обломову. Обломов и Ольга ждут друг от друга невозможного. Она от него — деятельности, воли, энергии; в ее представлении, он должен стать похожим на Штольца, но только сохранить при этом лучшее, что есть в его душе. Он от нее — безоглядной, самоотверженной любви. Ольга любит того Обломова, которого создала в своем воображении, которого она искренне хотела создать в жизни.

ть в жизни. «Я думала, что оживлю тебя, что ты можешь еще жить для меня, — а ты умер уже очень давно», — с трудом выговаривает Ольга и задает горький вопрос: «Кто проклял тебя, Илья? Что ты сделал? Что сгубило тебя? Нет имени этому злу...». — «Есть, — отвечает Илья. — Обломовщина!» Трагедия Ольги и Обло- мова становится окончательным приговором тому явлению, которое изобразил Гончаров. Ольга выходит замуж за Штольца. Именно он сумел добиться того, что в душе Ольги здравый смысл, рассудок окончательно победили терзавшее ее чувство. Ее жизнь можно назвать счастливой. Она верит в своего мужа, а потому любит его. Но Ольга начинает чувствовать необъяснимую тоску. Механическая, деятельная жизнь Штольца не дает тех возможностей для движения души, которые были в ее чувстве к Обломову. И даже Штольц угадывает это: «Узнав раз, его разлюбить невозможно». С любовью к Обломову умирает лучшая часть души Ольги, она навсегда остается жертвой. «Ольга, по своему развитию, представляет высший идеал, какой только может теперь русский художник высказать из теперешней русской жизни, живое лицо, только такое, каких мы еще не встречали», — писал Н. А. Добролюбов. — "… В ней-то более, чем в Штольце, можно видеть намек на новую русскую жизнь, от нее можно ожидать слова, которое сожжет и развеет обломовщину… Обломовщина ей хорошо известна, она сумеет различить ее во всех видах, под всеми масками, и… найдет в себе столько сил, чтоб произвести над нею суд беспощадный..."