О монологе Сатина
Здесь ошеломляет волевой напор этого размышления о Человеке. Мысль движется не связной цепью силлогизмов, доказательств, обоснований одного другим. Нет, это — огненная, зажигательная речь оракула, вождя, пророка, выражающаяся в лавине афоризмов. А афоризм есть мысль, подкрепленная и сращенная с волей, требующая своего приятия сразу, на веру, а не через доказательства, стремящаяся через мысль завоевать душу, сердце людей. Монологи Сатина — это стремление логики превзойти свои границы и выйти сразу в мир действия. Это своего рода заклинания и магические действия со словами. (Волевой натиск этих афоризмов столь велик, что они сразу вбиваются в сознание, и нам и в голову не приходит задать, например, вопрос: а почему «человек — это звучит гордо», а не на самом деле — «горд»? В звучании ведь не живет истина!..) Сатин, который в первом акте вяло соединял опостылевшие слова — через многоточия, — здесь соединяет их волевым напором: посредством тире, перебрасывая мост через еще не освоенные мыслью бездны и пустоты.
Но монолог Сатина не суть кульминация четвертого акта пьесы. Действие идет дальше и уже покидает сферу мышления, разговоров и переходит в более высокую и трудную (ибо она ниже, ближе к жизни) сферу поступков. И здесь одно за другим совершаются людьми «дна» свободные деяния: впервые щедр и добр к людям Клещ… Барон впервые задумывается над жизнью… А Настя впервые отвела душу в наслаждении мести, издеваясь над рассказом Барона о своем прошлом. Но кульминация все нарастает: Бубнов! Ворон Бубнов приходит добрый и щедрый и угощает всех; и бывший полицейский Медведев и педантичный Татарин размягчаются; и вот уже звучит песня, — все сливаются во всеобщем воодушевлении, и сердца звучат в гармонии друг с другом. В песне найдено то всепонимание друг друга, согласие мыслей о жизни и старике, которое никак не удавалось достигнуть путем рассуждений.
И наконец, совершается последнее и здесь высшее деяние свободной воли пробудившейся индивидуальности. Это — самоубийство Актера. Оно испортило песню (так же как песня перед этим «испортила» рассуждение). Вот она, последовательность и иерархия форм освоения «человекомира»: мысль, песня, поступок.
В людях проснулся идеал Человека — и это первая ступень в постройке нового «человекоми-ра». Она выступает как пробуждение хаотической множественности людских «Я»: воль, стремлений, правд.
Пробудившись в людях, идеал человека так и остался закупоренным в каждом из них, не в состоянии воздействовать на мир.
Но монолог Сатина не суть кульминация четвертого акта пьесы. Действие идет дальше и уже покидает сферу мышления, разговоров и переходит в более высокую и трудную (ибо она ниже, ближе к жизни) сферу поступков. И здесь одно за другим совершаются людьми «дна» свободные деяния: впервые щедр и добр к людям Клещ… Барон впервые задумывается над жизнью… А Настя впервые отвела душу в наслаждении мести, издеваясь над рассказом Барона о своем прошлом. Но кульминация все нарастает: Бубнов! Ворон Бубнов приходит добрый и щедрый и угощает всех; и бывший полицейский Медведев и педантичный Татарин размягчаются; и вот уже звучит песня, — все сливаются во всеобщем воодушевлении, и сердца звучат в гармонии друг с другом. В песне найдено то всепонимание друг друга, согласие мыслей о жизни и старике, которое никак не удавалось достигнуть путем рассуждений.
И наконец, совершается последнее и здесь высшее деяние свободной воли пробудившейся индивидуальности. Это — самоубийство Актера. Оно испортило песню (так же как песня перед этим «испортила» рассуждение). Вот она, последовательность и иерархия форм освоения «человекомира»: мысль, песня, поступок.
В людях проснулся идеал Человека — и это первая ступень в постройке нового «человекоми-ра». Она выступает как пробуждение хаотической множественности людских «Я»: воль, стремлений, правд.
Пробудившись в людях, идеал человека так и остался закупоренным в каждом из них, не в состоянии воздействовать на мир.