Роль эпизодических персонажей в пьесе «Гроза»
Наверное, называть какие-либо персонажи «Грозы» внесюжетными, эпизодическими не вполне правильно. Да, они упоминаются эпизодично, на первый взгляд служат фоном к общей сюжетной конструкции, являются, как тот же Борис, предметом обстановки. Но роль их весьма важна, без них все произведение могло бы рассыпаться, как рассыпается дом, не имеющий связывающей арматуры. Этот же Борис настолько чужд атмосфере городка, что без него анализ этой атмосферы был бы безвкусен, как бывает безвкусна несоленая пища. Он — своеобразная приправа, обостряющая восприятие главного, так что Борис, осознающий свою чуждость, весьма важен, хотя при литературном анализе выводится в группу эпизодических персонажей. Интересен еще один образ — Варвары, в самом имени которой закодированы варварские начала, языческие замашки. Она своеобразный «антоним» Катерины.
А вот если обдумать роль Феклуши, используя необходимую при рассмотрении пьес Островского расшифровку символики имен, то ее имя, переведенное как «божественная», вполне соответствует образу странницы. И ее подружка Глаша («сладкая») действительно обожает слушать «сладкие» Феклушины рассказы.
Большинство современников Островского видели основу «Грозы» в бытовом конфликте. Так ли это? Неужели это банальная любовная драма, типичный треугольник между Катериной, Борисом и Тихоном, в котором они все должны быть персонажами действующими? Честно говоря, подобная трактовка выглядит слишком мелкой для драматурга такого высокого уровня. Не логичнее ли оценивать пьесу как трагедию, в которой действие происходит в душе у Катерины, а все остальные персонажи эпизодичны, внесюжетны...
Вот тогда их задача создавать атмосферу патриархальности, того консерватизма, который многие социологи считали спасением общества, выполнена с блеском. На их унылом фоне разворачивается внутренняя трагедия Катерины, и ее смерть подчеркивает несостоятельность консерваторов.
Тогда еще ярче видна и роль Кабанихи, на первый взгляд второстепенная. У Марфы Игнатьевны много общего с Катериной. Она верит в «эквивалентный обмен» с Богом, она такая же максималистка, но замкнутая на староверческих обрядах. И честно говоря, не жестокость Кабанихи губит Катерину, а сочувствие Тихона.
В диалогах с Кабанихой вырастает роль Феклуши, она как бы проповедник старого, патриархального, хотя сама по себе, по своей сути — хитрая тунеядка, умеющая «вкусно» говорить для собственного блага.
Функции в пьесе Варвары, Кудряша и Шапкина можно объединить. Все они в душе своей язычники, то есть люди противоположные мировоззрению Катерины. Они сыграли свою роль в завязке драмы и перешли в фон, оттеняющий ее поступок.
Семья — составная часть любого общества. Исключением не является и город Калинов, и потому общественная жизнь здесь построена на тех же принципах, что и семейная.
Наиболее полно Островский представляет нам семью Кабановых, во главе, в центре, на вершине которой помещается Марфа Игнатьевна Кабанова, богатая купчиха, с ее патриархальным воспитанием и моралью.
ю. Далее располагаются другие члены ее семьи: дочь Варвара, девушка своенравная, хитрая, не привыкшая подчиняться даже матери; сын Тихон, в котором всякие проявления живой человеческой души настолько задавлены постоянным (с рождения) владычеством матери, что противостоять ее тирании он не может; невестка Катерина, женщина кроткая, но тонко чувствующая, эмоциональная.
Катерина, на первый взгляд, женщина ничем не примечательная, обыкновенная. «Встану я, бывало, рано; коли летом, так схожу на ключик, умоюсь… У меня цветов было много, много. Потом пойдем с маменькой в церковь… у нас полон дом был странниц и богомолок… А придем из церкви, сядем за какую-нибудь работу, больше по бархату золотом, а странницы станут рассказывать, где они были, что видели, жития разные, либо стихи поют...» — вспоминает Катерина о своем житье-бытье до замужества.
Я думаю, почти каждая девушка из купеческой семьи могла рассказать о своей жизни что-нибудь подобное. Но жизнь после замужества не радует Катерину, поэтому она и живет воспоминаниями о своей привольной жизни с родителями. Власть свекрови в доме мужа безгранична. Катерина должна полностью подчиняться матери мужа. Кабаниха патриархально правит в этой семье, заменяя собой владыку-мужа, но искренне желает счастья Тихону и потому пытается по таким же законам выстроить семейную жизнь своего сына, который «из ее воли ни на шаг». Да и жена его, Катерина, почти этому не противится: «Для меня, маменька, все одно, что родная мать, что ты...» — говорит она. Хотя далее замечает: «Напраслину-то терпеть кому ж приятно!»
Патриархальные, домостроевские законы, беспрекословного исполнения которых требует Кабаниха, по большей части основаны на уже отживших, «мертвых» традициях и обычаях, по которым мужчина — создание наивысшее, требующее беспрекословного женского подчинения, и потому жена должна мужа бояться, а он — приказывать. Также необходимо, чтобы она не грубила свекрови, «чтоб почитала ее, как родную мать», чтоб сложа ручки не сидела, как барыня, «чтоб в окны глаз не пялила»; «хорошая жена, проводивши мужа-то, часа полтора воет, лежит на крыльце...», да в ноги ему кланяется, прощаясь. И Катерина все это терпит, так как и семья, где выросла она, тоже являлась частицей общества, жизнь которого построена на патриархальных законах. (Ведь и замуж была выдана не по любви, а в соответствии с представлениями о замужестве в купеческой среде.)
Самым ярким примером такого общества является город Калинов: у него есть свой «центр», «голова», и, естественно, он мужчина. Так как город провинциальный, купеческий, то этим головой является Дикой -самый богатый купец в городе, и потому он никого не боится и над теми, кто победнее, тиранствует, куражится. (Как и Кабаниха в своем семействе.) Власть Дикого основана не на уважении, как во всяком цивилизованном обществе, а на деньгах и страхе. Как Кабаниха говорит пренебрежительно про Катерину «эка птица», так и Дикой отвечает на просьбу Кулигина для «общей пользы» соорудить громоотвод и солнечные часы на бульваре: «Что я тебе равный, что ли! Ишь ты — какое дело нашел важное.
д и солнечные часы на бульваре: «Что я тебе равный, что ли! Ишь ты — какое дело нашел важное...» Так он относится к людям, в какой-то степени зависящим от него, а им «… нечего делать, надо покориться!». И лишь остается мечтать: «А вот когда будет у меня миллион, тогда поговорю...», потому как «… у кого деньги, тот старается бедного закабалить...».
Да и семья самого Дикого строится на тех же принципах: каждый унижен. Жена Дикого каждое утро со слезами умоляет: «Батюшки, не рассердите! Голубчики, не рассердите!» И Борис, нежеланный племянник, «живет, делает, что прикажут...», а дядя через год разочтет, как ему угодно будет.
Создается впечатление, что у жителей Калинова просто нет потребности в своей воле: они спокойно подчиняются давно установившимся, общепринятым нормам и обычаям, их вполне удовлетворяет спокойный, «правильный», замкнутый мирок, и, скорее всего, этому способствует их общее (от Глаши до самого Дикого) невежество, поддерживаемое рассказами странниц Феклуш о «людях с песьими головами», о «султанах Мах-нутах» с их неправедным судом.
И, по-моему, Кабаниха (быть может, подсознательно) понимает, что эти повествования и россказни укрепляют ее патриархальную власть, и потому содержит при себе Феклушу. А та «так довольна, так довольна, по горлушко!»
Вот почему в этом невежественном замкнутом мирке любая стихия, во-первых, пугает. В патриархальной купеческой семье невозможно встретить такое чувство, как любовь; здесь оно действует как стихия, разрушая все порядки и устои, а потому воспринимается как нечто беззаконное, постыдное. Когда Катерина, прощаясь с Тихоном, в порыве чувства бросается ему на шею, то получает гневную отповедь свекрови: «Что ты на шею-то виснешь, бесстыдница! Не с любовником прощаешься! Он муж тебе, глава! Аль порядку не знаешь...»
Подобное отношение к искреннему чувству здесь можно сравнить с реакцией калиновцев на другую стихию, нарушающую их спокойствие, грозу. На этот случай у них тоже образовался определенный обычай: принято считать, что «гроза-то нам в наказание посылается...».
Любовь Катерины к Борису ставит ее против всего калиновского общества, и потому оно отторгает ее. Это общество не признает тех, кто нарушает его порядки, не следует всем его законам. И, быть может, поэтому такой человек, как Кулигин, не имеет семьи: он бы не смог следовать всем домостроевским законам ее построения, необходимым для существования в городе Калинове.
Итак, в драме Островского «Гроза» стихийная любовь главной героини ставит ее против невежественного калиновского общества, живущего по отмирающим домостроевским законам, и, в том числе, против семьи Кабановых. И это общество, и эта семья отторгают Катерину как чуждое явление, нарушающее все законы и порядки, а потому угрожающее этому обществу. Да и сама героиня, являясь порождением этого самого общества, не может простить себе «такого греха» и потому идет на самоубийство. Грустен конец этой драмы. «Но в Катерине видим мы протест против кабановских понятий о нравственности, — писал Н.
авственности, — писал Н. А. Добролюбов в статье «Луч света в темном царстве», — протест, доведенный до конца, провозглашенный и под домашней пыткой, и над бездной...»
А вот если обдумать роль Феклуши, используя необходимую при рассмотрении пьес Островского расшифровку символики имен, то ее имя, переведенное как «божественная», вполне соответствует образу странницы. И ее подружка Глаша («сладкая») действительно обожает слушать «сладкие» Феклушины рассказы.
Большинство современников Островского видели основу «Грозы» в бытовом конфликте. Так ли это? Неужели это банальная любовная драма, типичный треугольник между Катериной, Борисом и Тихоном, в котором они все должны быть персонажами действующими? Честно говоря, подобная трактовка выглядит слишком мелкой для драматурга такого высокого уровня. Не логичнее ли оценивать пьесу как трагедию, в которой действие происходит в душе у Катерины, а все остальные персонажи эпизодичны, внесюжетны...
Вот тогда их задача создавать атмосферу патриархальности, того консерватизма, который многие социологи считали спасением общества, выполнена с блеском. На их унылом фоне разворачивается внутренняя трагедия Катерины, и ее смерть подчеркивает несостоятельность консерваторов.
Тогда еще ярче видна и роль Кабанихи, на первый взгляд второстепенная. У Марфы Игнатьевны много общего с Катериной. Она верит в «эквивалентный обмен» с Богом, она такая же максималистка, но замкнутая на староверческих обрядах. И честно говоря, не жестокость Кабанихи губит Катерину, а сочувствие Тихона.
В диалогах с Кабанихой вырастает роль Феклуши, она как бы проповедник старого, патриархального, хотя сама по себе, по своей сути — хитрая тунеядка, умеющая «вкусно» говорить для собственного блага.
Функции в пьесе Варвары, Кудряша и Шапкина можно объединить. Все они в душе своей язычники, то есть люди противоположные мировоззрению Катерины. Они сыграли свою роль в завязке драмы и перешли в фон, оттеняющий ее поступок.
Семья — составная часть любого общества. Исключением не является и город Калинов, и потому общественная жизнь здесь построена на тех же принципах, что и семейная.
Наиболее полно Островский представляет нам семью Кабановых, во главе, в центре, на вершине которой помещается Марфа Игнатьевна Кабанова, богатая купчиха, с ее патриархальным воспитанием и моралью.
ю. Далее располагаются другие члены ее семьи: дочь Варвара, девушка своенравная, хитрая, не привыкшая подчиняться даже матери; сын Тихон, в котором всякие проявления живой человеческой души настолько задавлены постоянным (с рождения) владычеством матери, что противостоять ее тирании он не может; невестка Катерина, женщина кроткая, но тонко чувствующая, эмоциональная.
Катерина, на первый взгляд, женщина ничем не примечательная, обыкновенная. «Встану я, бывало, рано; коли летом, так схожу на ключик, умоюсь… У меня цветов было много, много. Потом пойдем с маменькой в церковь… у нас полон дом был странниц и богомолок… А придем из церкви, сядем за какую-нибудь работу, больше по бархату золотом, а странницы станут рассказывать, где они были, что видели, жития разные, либо стихи поют...» — вспоминает Катерина о своем житье-бытье до замужества.
Я думаю, почти каждая девушка из купеческой семьи могла рассказать о своей жизни что-нибудь подобное. Но жизнь после замужества не радует Катерину, поэтому она и живет воспоминаниями о своей привольной жизни с родителями. Власть свекрови в доме мужа безгранична. Катерина должна полностью подчиняться матери мужа. Кабаниха патриархально правит в этой семье, заменяя собой владыку-мужа, но искренне желает счастья Тихону и потому пытается по таким же законам выстроить семейную жизнь своего сына, который «из ее воли ни на шаг». Да и жена его, Катерина, почти этому не противится: «Для меня, маменька, все одно, что родная мать, что ты...» — говорит она. Хотя далее замечает: «Напраслину-то терпеть кому ж приятно!»
Патриархальные, домостроевские законы, беспрекословного исполнения которых требует Кабаниха, по большей части основаны на уже отживших, «мертвых» традициях и обычаях, по которым мужчина — создание наивысшее, требующее беспрекословного женского подчинения, и потому жена должна мужа бояться, а он — приказывать. Также необходимо, чтобы она не грубила свекрови, «чтоб почитала ее, как родную мать», чтоб сложа ручки не сидела, как барыня, «чтоб в окны глаз не пялила»; «хорошая жена, проводивши мужа-то, часа полтора воет, лежит на крыльце...», да в ноги ему кланяется, прощаясь. И Катерина все это терпит, так как и семья, где выросла она, тоже являлась частицей общества, жизнь которого построена на патриархальных законах. (Ведь и замуж была выдана не по любви, а в соответствии с представлениями о замужестве в купеческой среде.)
Самым ярким примером такого общества является город Калинов: у него есть свой «центр», «голова», и, естественно, он мужчина. Так как город провинциальный, купеческий, то этим головой является Дикой -самый богатый купец в городе, и потому он никого не боится и над теми, кто победнее, тиранствует, куражится. (Как и Кабаниха в своем семействе.) Власть Дикого основана не на уважении, как во всяком цивилизованном обществе, а на деньгах и страхе. Как Кабаниха говорит пренебрежительно про Катерину «эка птица», так и Дикой отвечает на просьбу Кулигина для «общей пользы» соорудить громоотвод и солнечные часы на бульваре: «Что я тебе равный, что ли! Ишь ты — какое дело нашел важное.
д и солнечные часы на бульваре: «Что я тебе равный, что ли! Ишь ты — какое дело нашел важное...» Так он относится к людям, в какой-то степени зависящим от него, а им «… нечего делать, надо покориться!». И лишь остается мечтать: «А вот когда будет у меня миллион, тогда поговорю...», потому как «… у кого деньги, тот старается бедного закабалить...».
Да и семья самого Дикого строится на тех же принципах: каждый унижен. Жена Дикого каждое утро со слезами умоляет: «Батюшки, не рассердите! Голубчики, не рассердите!» И Борис, нежеланный племянник, «живет, делает, что прикажут...», а дядя через год разочтет, как ему угодно будет.
Создается впечатление, что у жителей Калинова просто нет потребности в своей воле: они спокойно подчиняются давно установившимся, общепринятым нормам и обычаям, их вполне удовлетворяет спокойный, «правильный», замкнутый мирок, и, скорее всего, этому способствует их общее (от Глаши до самого Дикого) невежество, поддерживаемое рассказами странниц Феклуш о «людях с песьими головами», о «султанах Мах-нутах» с их неправедным судом.
И, по-моему, Кабаниха (быть может, подсознательно) понимает, что эти повествования и россказни укрепляют ее патриархальную власть, и потому содержит при себе Феклушу. А та «так довольна, так довольна, по горлушко!»
Вот почему в этом невежественном замкнутом мирке любая стихия, во-первых, пугает. В патриархальной купеческой семье невозможно встретить такое чувство, как любовь; здесь оно действует как стихия, разрушая все порядки и устои, а потому воспринимается как нечто беззаконное, постыдное. Когда Катерина, прощаясь с Тихоном, в порыве чувства бросается ему на шею, то получает гневную отповедь свекрови: «Что ты на шею-то виснешь, бесстыдница! Не с любовником прощаешься! Он муж тебе, глава! Аль порядку не знаешь...»
Подобное отношение к искреннему чувству здесь можно сравнить с реакцией калиновцев на другую стихию, нарушающую их спокойствие, грозу. На этот случай у них тоже образовался определенный обычай: принято считать, что «гроза-то нам в наказание посылается...».
Любовь Катерины к Борису ставит ее против всего калиновского общества, и потому оно отторгает ее. Это общество не признает тех, кто нарушает его порядки, не следует всем его законам. И, быть может, поэтому такой человек, как Кулигин, не имеет семьи: он бы не смог следовать всем домостроевским законам ее построения, необходимым для существования в городе Калинове.
Итак, в драме Островского «Гроза» стихийная любовь главной героини ставит ее против невежественного калиновского общества, живущего по отмирающим домостроевским законам, и, в том числе, против семьи Кабановых. И это общество, и эта семья отторгают Катерину как чуждое явление, нарушающее все законы и порядки, а потому угрожающее этому обществу. Да и сама героиня, являясь порождением этого самого общества, не может простить себе «такого греха» и потому идет на самоубийство. Грустен конец этой драмы. «Но в Катерине видим мы протест против кабановских понятий о нравственности, — писал Н.
авственности, — писал Н. А. Добролюбов в статье «Луч света в темном царстве», — протест, доведенный до конца, провозглашенный и под домашней пыткой, и над бездной...»