Рецензия на рассказ Л. С. Петрушевской «Удар грома»

Л. Петрушевская — одна из самых ярких писательниц конца XX века. Ее рассказы долго не публиковали, находя различные предлоги для многочисленных отказов. Но подлинный художник все равно рано или поздно найдет дорогу к сердцам и умам своих читателей. Именно поэтому сейчас рассказы Петрушевской не сходят со страниц журналов. Уже вышли отдельные издания ее произведений. Все больше и больше появляется поклонников творчества Петрушевской. Современная критика называет ее рассказы “прозой новой волны”, так как в них есть композиционная и стилистическая необычность, переосмысление известных произведений классики. Вечным темам писательница дает оригинальную трактовку. Но не только интерес литературоведов свидетельствует о возросшей популярности Л. Петрушевской. Она давно завоевала любовь читателей. Чем же интересны ее произведения?
Темы для своих рассказов автор берет из череды повседневных событий. Писательница показывает мир, далекий от благополучных квартир и официальных приемных. Ее герои — незаметные, замученные бытом люди, тихо страдающие в своих неприглядных дворах и коммунальных квартирах. Писательница показывает нескладную жизнь, в которой отсутствует какой-либо смысл. Привычные для каждого читателя картины не мешают автору поднимать и решать серьезные нравственные проблемы.
Петрушевская пишет небольшие по объему рассказы, занимающие две-три странички. Они столь необычны, что после первого прочтения могут вызвать недоумение: о чем же все-таки идет речь? Такой вопрос возник и у меня после прочтения рассказа “Удар грома”. Само название концентрирует наше внимание на одном моменте. Вмешательство в разговор третьего лица, очевидно, по параллельному телефону, было воспринято героиней как удар грома и положило конец не только очередному телефонному общению, но и вообще знакомству. Вот, собственно, и весь сюжет, будто застывший на своей кульминационной точке. Однако попутно выясняется масса подробностей, составляющих предысторию и характеризующих общую картину действия. Получается, что смежные обстоятельства влияют на наше понимание происходящего в гораздо большей степени, чем эпизод, оказавшийся в центре внимания. Как бы между делом мы узнаем о восьмилетних отношениях действующих лиц — некоего Зубова и его приятельницы Марины. Нам становятся ясны их семейная жизнь и служебное положение. Но композиционно все эти сведения даются как дополнительный материал к минутной ситуации телефонного разговора. Не развертывая, а сворачивая событие, Петрушевская выделяет в нем как бы несущественный эпизод — телефонный разговор. Но детали, дорисовывающие ситуацию, создают ощущение полноты жизни.
По жанру рассказы писательницы напоминают миниатюры, этюды, зарисовки, но сама Петрушевская настаивает на том, что это рассказы, которые нельзя назвать короткими, если задуматься над глубиной их проблематики и объемом жизненного материала. Свернутость сюжета, на мой взгляд, говорит об огромном напряжении душевных сил автора. Да и как можно оставаться спокойными, когда речь идет об одиночестве среди людей, о бесприютности, неустроенности человеческих судеб, о драматических стечениях обстоятельств, ломающих устоявшийся порядок жизни.

огда речь идет об одиночестве среди людей, о бесприютности, неустроенности человеческих судеб, о драматических стечениях обстоятельств, ломающих устоявшийся порядок жизни. Л. Петрушевская, как и ее великий предшественник А. Чехов, видит и изображает трагизм мелочей, угнетающую власть повседневности, непросветленную надеждой, искажающую сознание человека.
Говоря о несчастье героев, писательница как бы сдерживает свои чувства. В этом легко убедиться, проанализировав стилистику ее рассказов. В прозе Петрушевской пересекаются два языка — протокольно-канцелярский и разговорно-бытовой. Они образуют устную речь, немного угловатую, иногда алогичную, но точно воспроизводящую абсурд, ставшей законом жизни. Автор говорит путанно и странно, с одной стороны, прикрываясь канцеляризмами (“трудности финансового и жилищного характера”, “с разрешения руководства”, “очередной приход”), с другой — впадая в смешные нелепости разговорной речи (“никто в мире не взялся бы за это дело, говорит, что все это плохо кончится”).
Язык рассказов Петрушевской позволяет точно передать “больное” сознание героев, иногда не замечающих, что срывается с их уст. Сталкиваясь с враждебными обстоятельствами, пытаясь противостоять официозу, они “заговаривают ему зубы” его же языком, путаясь, теряясь, “корчась в корявых оборотах”. Независимо от содержания рассказа автор с помощью грамматических средств разворачивает перед нами печальную тяжбу героя с судьбой. Так происходит и в “Ударе грома”. В одном абзаце шесть раз появляется вводное слово “может быть”. В нем и неопределенность ситуации, и неуверенность в себе, и стремление уйти от решения проблем.
Запутавшийся в себе самом и в мире человек — один из драматических символов нашей эпохи. Это следствие страха перед жизнью, желания спрятаться в “футляр” из штампованных фраз, избитых слов, тусклых мыслей, ненужных дел. По мнению Петрушевской, от самого человека зависит, сумеет он преодолеть враждебность и холодность судьбы или согнется под ее ударами. Писательница оставляет за своими героями право на “прозрение”, мечтает о “распрямлении” их душ; о возрождении гордости и достоинства. Пессимистическая и неопределенная развязка рассказа продиктована желанием “разбудить” человека, заставить его бороться за свое счастье, сопротивляться обстоятельствам, не бояться “ударов грома”.