М. Пруст «В поисках утраченного времени» – новаторство и традиция в эпопее

Счастливые дни – это утраченные дни. И страдание наделяет нас мудростью. Несмотря на обращённость к внутреннему миру, к переживаниям рассказчика и его героев, роман Пруста запечатлевает с необычайной конкретностью реальный облик французской жизни на определённом этапе развития французского общества, вернее, довольно узких, но репрезентативных её слоёв. Весь роман – это стихия воспоминаний, переход из одного психологического состояния в другое. Повествование от первого лица. Повествователя зовут Марсель, но полностью его имя не упоминается. Человек больной, умирающий. В начале его одолевает тоска и жесточайшая депрессия, причина которых – утраченное время. Он умирает в одиночестве, потеряв близких и все возможности реализовать свой творческий потенциал.

Роман – песочные часы. Есть ли возможность перевернуть их, повернув время вспять? Да: последняя глава – «Обретённое время». Жанровое своеобразие эпопеи. Всю эпопею нужно рассматривать через призмы разных жанров:

Автобиографический роман (повествование от 1 лица, автора зовут Марсель). Но сам Пруст говорил, что роман не является его личной историей.

Роман-исповедь (последнее, предсмертное слово человека).

Психологический роман.

Социально-аналитический роман.

Роман о художнике, «роман культуры» (термин Днепрова).

Эпопея делится на 3 цикла (влияние Бергсона?): 1 цикл – первый три книги, эпоха имён (приобщение героя к идее искусства) 2 цикл – вторые три тома, «адский, инфернальный цикл любви»/«цикл Содома и Гоморры», эпоха слов (творческое бессилие) 3 цикл – последний том, эпоха вещей (преодоление, приобщение к идее творчества) На протяжении всего романа герой периодически переживает епифаничексие (богоявленческие) моменты, связанные с созерцанием творчества. «Из чашки с бисквитами (экстатическое состояние) вытек весь мир Пруста….»

Роман завершается очередной епифанией, когда он, уже отрёкшись от творчества, спешил на ужин, споткнулся о брусчатку – в этот раз экстатическое наслаждение не покинуло его. И теперь он знает, что и как будет писать. Ему открылась тайна бессмертия и то, как вернуть потерянный рай – нужно написать художественное произведение, поместить свою жизнь в рамку…. Но ты готов к созданию такого произведения только тогда, когда жизнь твоя уже состоялась. В конце объясняется мотив сравнения героя с Шахерезадой (я живу, пока тянется нить моего рассказа).

Метод: трансформация реалистической традиции на уровне импрессионизма, не классического (конца XIX в.), а модернистского (начала XX в. Основа — философия Бергсона (интуитивизм), вслед за которым Пруст считал, что сущность – это длительность, непрерывный поток состояний, в котором стираются грани времен и определенность пространства. Отсюда понимание времени как безостановочного движения материи, ни одно из мгновений и фрагментов которого не может быть названо истиной. Т. к. все — в сознании, в романе нет хронологически ясности, преобладают ассоциации (то пропадают годы, то растягиваются мгновения). Целостное подчинено детали (из чашки чая, ее вкуса и запахов, пробудивших воспоминания, выплывает внезапно «весь Комбре со своими окрестностями»).

чинено детали (из чашки чая, ее вкуса и запахов, пробудивших воспоминания, выплывает внезапно «весь Комбре со своими окрестностями»).

Стиль: на уровне композиции – кинематографичность видения (образ Свана — как будто смонтирован из кусков). Лексика отличается нагромождением ассоциаций, метафоричностью, сравнениями, перечислениями. Синтаксис сложен: передавая ассоциативное мышление, фраза развивается свободно, расширяется как поток, вбирая риторические фигуры, дополнительные конструкции и заканчивается непредсказуемо. При всей сложности структуры, фраза не ломается. Прусту самое главное воспроизвести внутреннюю жизнь, и все его произведения так и выстроены, перед нами развернут с наибольшей полнотой поток сознания героя. Модернизму это очень свойственно.

Поток сознания это: объект описания, то, что описывается модернистами, именно в нем с точки зрения модернистов сосредотачивается жизнь человека; это новое художественное средство, оказалось, что традиционными художественными средствами внутреннюю жизнь человека описать невозможно, писатели модернисты разработали новый художественный прием, технику потока сознания, это новый прием организации текста. Этот прием может быть использован в любой эстетической школе, он нейтрален, и это не принадлежность одного только модернизма (например, модернист Кафка этим приемом не пользовался, а реалист Фолкнер использовал). Традиции и новаторство. Всё, что касается внешнего, объективного времени, истории и социальных реалий исполнено в традиционной манере. А всё, что касается внутреннего мира, написано в традиции модернизма.

Структура романа — реставрация, воссоздание мелочей бытия с радостным чувством, потому что таким образом обретается утраченное время. Развитие образов — в порядке припоминания, в соответствии с законами субъективного восприятия. Поэтому отстраняется общепринятая, иерархия ценностей, значение определяет Я, а для него поцелуй матери более значим, чем катастрофы мировой войны. Здесь основной принцип— история где-то рядом.

Движущей силой поступков героя становится подсознание. Характер не развивается под воздействием окружения, меняются моменты его существования и точка зрения наблюдателя. Впервые личность осознается не как сознательный индивидуум, но как цепь последовательно существующих «Я». Поэтому образ часто строится из ряда зарисовок, дополняющих друг друга, но не дающих целостной личности (Сван представлен в разных ситуациях как несколько разных людей). Здесь последовательно проводится мысль о непостижимости человеческой сущности.

По мнению Пруста, художник — это тот, кто может престать жить собой и для себя, может «превращать свою индивидуальность в подобие зеркала». «В сторону Свана» Состоит из 3 частей, не равных в композиционном отношении. «Комбре» – воспоминания Марселя о детстве, о том как на лето его буржуазная семья выезжала из Парижа в городок Комбре (прототип – Илье). Создаётся портрет одинокого, болезненного и неуверенного в себе ребёнка, слишком чувствительного для строго воспитания.

ля строго воспитания. Мир родственников дан не глазами ребёнка, а в перспективе. Подробное описание комнаты, дома, сада, уклада жизни – детское восприятие, всё является не случайным, а закономерным. Всё воспринимается как непререкаемая данность.

Но Пруст наделяет восприятие ребёнка знанием взрослого – Комбре даёт трещину (взаимоотношения в семье – комично-сатиричное описание). Все персонажи предстают как живые, но нет традиционного описания: ни одной даты, не указаны профессии деда и отца, нет имён мамы, бабушки и отца. Воспоминания детства ходят кругами, центр – главная мука – отход ко сну, сопровождаемый поцелуем матери. Сван нарушает однажды этот ритуал. Марсель (вспомни, как) проводит ночь вместе с матерью – приходит новый уровень самосознания, достижение желаемого, в котором только что было отказано «возвышал меня до статуса взрослого, сразу сообщал моему горю своего рода зрелость, позволял мне плакать законно.

Пруст уже показал механизм работы ассоциативной памяти, теперь читателю показывается формула работы памяти – отрывок о бисквите «Мадлен». Глоток за глотком анализируя свои ощущения, рассказчик пытается уловить воспоминание. Начинается основная сюжетная линия эпопеи – история многочисленных разочарований и ошибок, совершённых под воздействием иллюзий, рождённых стороной Свана и стороной Германта. «Любовь Свана» – своего рода введение. Предыстория брака Свана в первой части. Сван – миллионер по наследству, биржевой маклер, денди, друг принца Уэльского, унаследовал от буржуазных предков порядочность, отвращение ко лжи и практицизм, а от аристократов – стиль жизни.

Знаком того, что он начинает влюбляться в Одетту (женщину не в его вкусе), является то, что он находит приятнейшим обществом вульгарный салон Вердюренов. Тема утраты иллюзий – Сван подсознательно всегда знает жалкую правду об Одетте. Первоначальное впечатление о ней возникает вновь в последнем сне Свана («не в моём вкусе»). Образы и темы опять по кругу. Главный лейтмотив любви Свана – музыкальная фраза из сонаты Вентейля. Каждое расширение фразы – новая стадия любви (на вечере у Маркизы Сент Эверт). Многочисленны аллюзии на полотна живописцев. Всякое прикосновение к сфере искусства, т. е. к сфере остановленного времени, имеет особое значение для романа, цель которого – сделать из воспоминаний произведение искусства. Третья часть «Имена местностей: имена».

Марсель возвращается к повествованию от первого лица. Сюжетная основа – любовь Марселя к Жильберте. Она полностью преобразована его сознанием, всё, что с ней связано абсолютно идеализировано.

«В сторону Свана» – изображены детские годы героя-рассказчика, в значительной мере законченное произведение. Реальная действительность преломлена с максимальной для Пруста конкретностью. Это мир Бальзака, «Человеческой комедии», несмотря на радиальное различие этих миров. Сван, утончённый и безвольный блестящий светский денди, в дочь которого влюблён Марсель, и который сам чарует юного героя, непохож на блистательных молодых людей Бальзака, которым приходилось самим пробивать себе дорогу, не останавливаясь перед жестокостью и преступлением.

х людей Бальзака, которым приходилось самим пробивать себе дорогу, не останавливаясь перед жестокостью и преступлением. Изменилось и окружение этих молодых людей. Но именно поэтому Пруста ярко воспринимаются на фоне персонажей Бальзака: кокетка Одетта де Кресси, насквозь лживая и расчётливая, богатые буржуа Вердюрены, живущие в своё удовольствие и разыгрывающие роль меценатов и др. Добывание денег – ключевая пружина романов Бальзака – остаётся за пределами этого мира, борьба за существование превращается в борьбу самолюбий. Исключена вся сфера практической жизни.
Это характеризует решительное изменение формы существования капиталистического мира, наступление нового этапа в развитии буржуазии – усиливается переход буржуа в рантье, а в более широком плане – процесс оскудевания и измельчания «классического» буржуа. Это запечатлено и в принципе неполноты охвата и в облике большинства персонажей. Только Сван (если оставить в стороне рассказчика и его мать) предстаёт как человек, в котором пробуждается подлинная страсть. Остальные люди объективированы, чрезвычайно ограниченные.

С точки зрения рассказчика единственно значительными и живыми были его детские и юношеские годы. Время, об утрате которого пишет Пруст, – это время субъективное, течение жизни отдельного человека со всем, что его окружает, т. е. течение жизни каждого поколения. Трагедия утраты «своего» времени – трагедия, возникающая перед каждым человеком и поколением, сама по себе она не приурочена к какой-либо определённой социальной эпохе. Но у Пруста в сочетании с периодом в историческом развитии эта трагедия принимает более конкретный эпохальный характер – намечается коренная переориентация во всех сферах жизни и общества.