Неоднозначный образ Пугачева (по повести А. С. Пушкина "Капитанская дочка") (2)

До начала XIX века имя Пугачева было под запретом, и только во времена Пушкина стали появляться первые исторические сочинения, повести и даже романы о пугачевщине. Но о самом Пугачеве писали только как о «злодее», «убийце», «враге отечества», и только простой народ хранил память о нем как об «отце», заступнике угнетенных. Пушкин первый из литераторов и историков увидел в Пугачеве выдающегося человека из народа и задумал написать о нем.

«Капитанская дочка» — прежде всего художественное произведение, но фантазия художника не исказила исторической правды. В окружении вымышленных героев и событий ярче вырисовывается неоднозначная и противоречивая фигура Пугачева. И особенно ярко его образ предстает перед нами, когда мы видим его глазами молодого героя романа — Петра Гринева.

Впервые Пугачева мы встречаем во второй главе. И уже это первое знакомство говорит о сложности и противоречивости его характера. Попавший в буран Гринев натыкается «то ли на волка, то ли на человека». Это сравнение с хищным зверем символично: появившийся герой — «вожак разбойничьей стаи». Всего несколько слов, произнесенных незнакомцем, успокаивают Гринева, и он засыпает, «убаюканный пением бури и качкою тихой езды». Сон, который видит герой, в иносказательной форме раскрывает дальнейшее развитие сюжета и говорит о неизгладимом впечатлении, произведенном на Гринева вожатым. Героя поразило в нем сочетание несочетаемого: «страшный мужик», наполнивший комнату мертвыми телами, «ласково меня кликал, говоря: «Не бойсь, подойди под мое благословение...».

«Наружность его показалась мне замечательна: он был лет сорока, росту среднего, худощав и широкоплеч. В черной бороде его показывалась проседь; живые большие глаза так и бегали. Лицо имело выражение довольно приятное, но плутовское. Волоса были обстрижены в кружок; на нем был оборванный армяк и татарские шаровары». Такое описание показывает, что герой не так прост, как может показаться. Бегающие глаза, плутовское выражение лица и воровской разговор на постоялом дворе заставляют Гринева напряженно вглядываться в лицо незнакомца, но он остается неразгаданным как для него, так и для читателя.

Следующая встреча героев происходит в главе «Приступ». Сначала Пугачев предстает перед нами в роли военачальника. Мы видим его в центре вооруженной толпы: «На белом коне ехал человек в красном кафтане с обнаженной саблею в руке: это был сам Пугачев. Он остановился; его окружили, и, как видно, по его повелению, четыре человека отделились и во весь опор поскакали под самую крепость». Его внешность и поведение свидетельствуют о его желании соответствовать представлению народа о предводителе. И защитники крепости, и нападающие видят, что Пугачев управляет разыгрывающимися событиями. Испугавшись картечи, «мятежники отхлынули в обе стороны и попятились. Предводитель их остался один впереди… Он махал саблею и, казалось, с жаром их уговаривал...» Мы не слышим слов героя, но его напряженная фигура и жесты говорят о воздействии, которое в данный момент он оказывает на своих подчиненных: «Крик и визг, умолкнувшие на минуту, тотчас возобновились.

омент он оказывает на своих подчиненных: «Крик и визг, умолкнувшие на минуту, тотчас возобновились...».

«Пугачев сидел в креслах на крыльце комендантского дома. На нем был красивый казацкий кафтан, обшитый галунами. Высокая соболья шапка с золотыми кистями была надвинута на его сверкающие глаза». Пушкин намеренно не показывает выражение лица и глаз Пугачева во время вынесения смертных приговоров, он рисует лишь отрывистые жесты и резкие фразы: «Пугачев мрачно нахмурился и махнул белым платком… «Вешать его!» — сказал Пугачев, не взглянув уже на меня».

В главе «Незваный гость» один за другим идут сразу три портрета Пугачева. Сначала попадья Акулина Памфиловна говорит об «ястребиных», хищнических глазах Емельяна, затем Гриневу предоставляется возможность самому разглядеть вожатого в его новом обличье. Попав на военный совет, Гринев внимательно глядит на страшных знакомых: «… Пугачев и человек десять казацких старшин сидели в шапках и цветных рубашках, разгоряченные вином, с красными рожами и блистающими глазами… С любопытством стал я рассматривать сборище. Пугачев на первом месте сидел, облокотясь на стол и подпирая черную бороду своим широким кулаком. Черты лица его, правильные и довольно приятные, не изъявляли ничего свирепого». Двойственность лица, бросившаяся в глаза Гриневу на постоялом дворе, или же его закрытость, проявившаяся во время казни, исчезают.

Во время принятия важного решения Пугачев серьезен и спокоен. Автор любуется простотой и искренностью отношений казаков, явно противопоставляя им в дальнейшем военный совет в Оренбурге. В следующей картине герой слит со своими товарищами в едином душевном порыве, вызванном исполнением народной песни. «Невозможно рассказать, какое действие произвела на меня эта простонародная песня про виселицу, распеваемая людьми, обреченными виселице. Их грозные лица, стройные голоса, унылое выражение, которое придавали они словам и без того выразительным, — все это потрясло меня каким-то пиитическим ужасом», — делится своими ощущениями Гринев. Пугачев в этом описании выступает опять в новой роли. Его облик соотнесен с фольклорным образом разбойника, судьба героя зеркально отражается в исполняемой им песне. Однако уже через несколько минут перед нами оказывается другой человек: «Пугачев смотрел на меня пристально, изредка прищуривая левый глаз с удивительным выражением плутовства и насмешливости. Наконец он засмеялся, и с такой непритворной веселостью, что и я, глядя на него, стал смеяться, сам не зная чему». Смех Пугачева моментально сближает его с Гриневым, он опять превращается в веселого вожатого, спасшего молодого офицера во время бурана в степи. Между героями возникает искренний разговор, Гринев отказывается признать в ловком бродяге своего государя и служить ему, а Пугачев, закрывая глаза на дерзкие слова пленника, разрешает ему уехать. Именно после этой встречи Гринев проникается к Пугачеву симпатией, переросшей затем в более глубокое и мучительное чувство: «Не могу изъяснить то, что я чувствовал, расставаясь с этим ужасным человеком, извергом, злодеем для всех, кроме одного меня.

вствовал, расставаясь с этим ужасным человеком, извергом, злодеем для всех, кроме одного меня. Зачем не сказать истины? В эту минуту сильное сочувствие влекло меня к нему. Я пламенно желал его вырвать из среды злодеев, которыми он предводительствовал, и спасти его голову, пока еще было время».

Некоторые исследователи утверждают, что Пушкин идеализировал Пугачева, противопоставлял его крестьянскому движению. Но в романе неоднократно подчеркивается, что Пугачева поддерживали широкие народные массы, которые не могли состоять сплошь из злодеев. Смелость Пугачева, его ум, находчивость и энергия завоевали сердца всех, кто стремился сбросить с себя гнет крепостничества.