ФИЛОСОФСКАЯ ЛИРИКА А.С. ПУШКИНА

ФИЛОСОФСКАЯ
ЛИРИКА А.С. ПУШКИНА

В жизни
каждого человека наступает момент, когда он
вдруг начинает задумываться о цели и смысле
жизни, о проблемах соотношения личности и
бытия, о своем месте в мире людей. И каждый,
наверное, испытал мучительную боль, не
находя ясных ответов на поставленные
вопросы.

Во
все времена проблемы бытия особенно
волновали передовых представителей
человеческого общества, в том числе и
художников слова — поэтов и писателей.
Но ни в
одной литературе мира “проклятые вопросы”,
как назвал их Достоевский, не стояли так
остро, как в русской. По словам Евтушенко, во
все времена “поэт в России больше, чем поэт”.
И, конечно
же, эти вопросы не могли не волновать
гениального поэта Пушкина, явившегося “началом
всех начал” в русской классической
литературе. Поэт спрашивал:
Дар
напрасный, дар случайный,
Жизнь,
зачем ты мне дана?
И в каждый
период жизни у Пушкина был свой ответ на
этот вопрос. В одном он уверен полностью:
Блажен, кто
смолоду был молод,
Блажен, кто
вовремя созрел.
Так говорил
поэт в “Евгении Онегине”, считая, что
каждому возрасту в жизни соответствует
определенная манера поведения: в молодости
нужно жить полной жизнью, наслаждаться
всеми ее радостями, удовольствиями и
весельем, пока есть любовь, жар молодого
сердца, дружеские встречи и беззаботные
пиры. Уйдет молодость — уйдет жизнь:
Мы ж
утратим юность нашу
Вместе с
жизнию другой.
Но пока
сердце молодое бешено бьется в груди, поэт
призывает:
… Тряхнем
рукою руку,
Оставим в
чаше круговой
Педантам
сродну скуку.
Однако,
повзрослев, Пушкин пересматривает свое
отношение ко многим вещам. Порой в его жизни
наступают моменты, когда существование
кажется бессмысленным, безотрадным:
Цели нет
передо мною;
Сердце
пусто, празден ум,
И томит
меня тоскою
Однозвучной
жизни шум.

Жизнь
представляется поэту как совокупность трех
этапов: утра — молодости, дня — зрелости и
вечера — старости, после которой неизменно
приходит ночь, олицетворяющая смерть; и
человек не в силах изменить этот закон
природы. “Но зачем тогда ум, душа, талант? —
спрашивает себя поэт. — Зачем порывы и
стремленья?”
Кто меня
волшебной властью
Из
ничтожества воззвал,
Душу мне
наполнил страстью,
Ум
сомненьем взволновал?..
Мрачные
серые дни сменяются светлыми, радостными, а
сомненья — уверенностью в господстве
положительного начала, ведь Пушкин —
неисправимый оптимист, и вот он уже
призывает:
Если жизнь
тебя обманет,
Не печалься,
не сердись!
В день
уныния смирись:
День
веселья, верь, настанет.
И тем не
менее мысли о смерти не покидали поэта, и
размышления об этом часто встречаются в его
произведениях:
Я говорю:
промчатся годы.
И сколько
здесь ни видно нас,
Мы все
сойдем под вечны своды —
И чей-нибудь
уж близок час.
Он
предчувствовал свою раннюю гибель и
томился мыслями о ней, о чем мы можем судить
по проникновенным строкам стихотворения “Брожу
ли я вдоль улиц шумных...”:
День каждый,
каждую годину
Привык я
думой провождать,
Грядущей
смерти годовщину
Меж их
стараясь угадать.
Но умирать
Пушкин не хочет, он полон жажды жизни,
творчества и любви. Пронзительно доносится
сквозь века его голос:
Но не хочу,
о други, умирать;
Я жить хочу,
чтоб мыслить и страдать;
И ведаю, мне
будут наслажденья
Меж
горестей, забот и треволненья...
Поэзия
Пушкина зрелого периода точно озарена
светом вечности, и в этом источник ее
гармоничности, ее возвышенности, ее
философского звучания. Поэт говорит о
смерти, как мудрец, философ, с глубокой и
просветленной грустью. Мысли о смерти для
Пушкина неотделимы от мыслей о вечном:
И пусть у
гробового входа
Младая
будет жизнь играть,
И
равнодушная природа
Красою
вечною сиять.
Жизнь не
заканчивается со смертью какого-то одного
конкретного человека, и поэт, посетивший в
1835 году такое дорогое ему Михайловское, в
котором его “минувшее… объемлет живо”,
слушая приветственный шум сосен, глядя на
младую разросшуюся рощу, “зеленую семью”,
приветствует “племя младое, незнакомое”.
Нет страдания, а только свойственная
Пушкину “светлая печаль” в строках:
… не я
Увижу твой
могучий поздний возраст,
Когда
перерастешь моих знакомцев
И старую
главу их заслонишь
От глаз
прохожего.
Поэт как бы
передает эстафету жизни будущим поколениям,
но верит, что связь времени, связь поколений
неразрывна — она в памяти:
… И обо мне
вспомянет.
Память о
Пушкине — вечная память.
Не
зарастает и не зарастет “народная тропа” к
всеобъемлющему, всегда современному
творчеству, не зарастает и не зарастет
тропа к поистине святым местам, где жил и
творил А.С. Пушкин, где он нашел последний
свой приют.