«Импровизатор любовной песни» или «Безбожники мерзавец»?
Ушла в прошлое эпоха мрачного средневековья с ее суровым аскетизмом и воинствующей религиозностью. Обычаи и предрассудки средневековья еще живы, но духовный облик людей, психологический климат общества коренным образом меняется. В наиболее передовых представителях своего времени, освободившихся от строгих религиозных запретов, проснулись вольные страсти. Они радостно принимают жизнь, безоглядно предаются наслаждениям, абсолютно раскрепощаются морально. Правда, индивидуалистическое сознание, эгоистическое стремление “во что бы то ни стало” добиться удовлетворения своих желаний, способность преступить через все, взгляд на любого встречающегося на пути как на препятствие обрекают героев на одиночество и, в конечном счете, на гибель.
Дон Гуан — типичный представитель нарождающегося поколения смелых, решительных, безоглядно идущих к своей цели людей, ставящих себя над обществом и отжившей моралью индивидуумов. Слуга его Лепорелло убежден, что таких, как он, искателей приключений, в Мадриде немало, называя их по решительной манере поведения и романтическому стилю одежды так:
… свой же брат, нахальный кавалер,
Со шпагою под мышкой и в плаще!
Дон Гуан, несмотря на тайное возвращение в город из ссылки и принимаемые меры предосторожности, не очень обеспокоен тем, что его могут узнать — он убежден в снисходительности испанского короля, удалившего его из-за убийства знатного командора лишь для приличия:
Уж верно головы мне не отрубят.
Ведь я не государственный преступник.
Меня он удалил, меня ж любя;
Чтобы меня оставила в покое
Семья убитого…
Герой ведет себя в полном соответствии с моральными принципами той среды, порождением которой он является. Он жизнерадостный, любвеобильный, переполнен жаждой чувственных удовольствий. Дон Гуан не знает ни небесного, ни земного страха, он идет к цели напролом, играя и своей и чужой жизнью, беззаботно воспринимая чужую жертву, как досадное препятствие, которое необходимо устранить с пути. Убив Дона Карлоса безо всякой охоты и неприязненных чувств, Дон Гуан без малейшего раскаяния философски бросает Лауре:
Что делить?
Он — сам того хотел.
Легкомысленная Лаура, этот Дон Гуан в юбке, такая же чувственная, раскрепощенная, поддающаяся малейшим душевным порывам, свободная от всяких моральных норм, обращается к любовнику с нескрываемым восхищением:
Мой верный друг, мой ветреный любовник.
Никакой обиды у героев друг на друга нет — они слишком похожи, слишком хорошо знают свои слабости, да и свободны от высоких чувств, чтобы ревновать или высказывать всерьез претензии. Оба упиваются земными радостями, бесстрашно стремятся к наслаждениям, не останавливаясь перед препятствиями, угрозами, опасностями, находя в них особую прелесть, остроту жизни. Оба презирают всякие моральные нормы, нисколько не ценят право других на проявление своей индивидуальности, личную свободу, легко воспринимают принесенную в жертву собственным удовольствиям чужую жизнь. Они стоят вне нравственности, вне моральных принципов, они естественно беспринципны, как сама природа.
Правда, Дон Гуан, безусловно, намного духовно богаче своей любовницы, тоньше, сложнее. Лаура живет только настоящими влечениями, Дон Гуан обременен памятью, состраданием, чувством прекрасного, он истинный поэт любви. О ранней смерти одной из своих возлюбленных он искренне сожалеет, восхищается ее необыкновенной внутренней красотой:
Бедная Инеза!
Ее уж нет! Как я любил ее!..
Ты, кажется, ее не находил
Красавицей. И точно, мало было
В ней истинно прекрасного. Глаза,
Одни глаза. Да взгляд… такого взгляда
Уж никогда я не встречал.
Дон Гуан — не примитивный развратник, прожигатель жизни, это удивительная, сложная личность, несущая в себе самые противоположные начала: он одновременно и крайний эгоист, замкнувшийся в собственных переживаниях, и жизнелюбец, распахнутый навстречу всему миру; расчетливый искатель наслаждений и отзывчивый, верный друг. Он настоящий рыцарь, готовый пожертвовать жизнью за свое личное достоинство, честь.
Начав ухаживать за Доной Анной, повинуясь легкому душевному порыву, Дон Гуан впервые полюбил глубоко, самозабвенно. Начав атаку на очередную жертву “импровизатором любовной песни”, контролирующий каждое душевное движение, каждое изменение во взаимоотношениях (“Идет к развязке дело!”) Дон Гуан, проникшись искренним чувством, отбросил всякие ухищрения и уловки, “обдуманность и коварство”. Открыв Доне Анне свое имя, имя убийцы мужа, которого она так старательно оплакивает, Дон Гуан стремится к предельной прямоте и честности в отношениях, стремится получить в ответ на свою искренность и подлинную страсть чувства столь же высокие. Он не хочет унизить свою любовь ложью, недомолвками, хочет любви к себе настоящей. Он сознательно ставит себя в сложное положение, отталкивая возлюбленную:
Милое созданье!
Я всем готов удар мой искупить,
У ног твоих жду только приказанья,
Вели — умру, вели — дышать я буду
Лишь для тебя…
Эти эмоциональные, прерывистые строки — песня истинной любви профессионального “импровизатора любовной песни”. Перед нами человек, стремящийся разрубить все ханжеские путы, вырвать возлюбленную из любых условностей, заставить ее отречься от чувства долга к умершему супругу, в свое время купившего ее как вещь.
Дон Гуан погибает от руки статуи Командора, олицетворяющего в финале общечеловеческую мораль и справедливость, незыблемые устои нравственности. Безбожно посягнув на святость смерти, попирая память и уважение к мертвым, герой попрал основы, перешел предел человеческой терпимости, и безграничное своеволие постигло справедливое возмездие.
Дон Гуан — типичный представитель нарождающегося поколения смелых, решительных, безоглядно идущих к своей цели людей, ставящих себя над обществом и отжившей моралью индивидуумов. Слуга его Лепорелло убежден, что таких, как он, искателей приключений, в Мадриде немало, называя их по решительной манере поведения и романтическому стилю одежды так:
… свой же брат, нахальный кавалер,
Со шпагою под мышкой и в плаще!
Дон Гуан, несмотря на тайное возвращение в город из ссылки и принимаемые меры предосторожности, не очень обеспокоен тем, что его могут узнать — он убежден в снисходительности испанского короля, удалившего его из-за убийства знатного командора лишь для приличия:
Уж верно головы мне не отрубят.
Ведь я не государственный преступник.
Меня он удалил, меня ж любя;
Чтобы меня оставила в покое
Семья убитого…
Герой ведет себя в полном соответствии с моральными принципами той среды, порождением которой он является. Он жизнерадостный, любвеобильный, переполнен жаждой чувственных удовольствий. Дон Гуан не знает ни небесного, ни земного страха, он идет к цели напролом, играя и своей и чужой жизнью, беззаботно воспринимая чужую жертву, как досадное препятствие, которое необходимо устранить с пути. Убив Дона Карлоса безо всякой охоты и неприязненных чувств, Дон Гуан без малейшего раскаяния философски бросает Лауре:
Что делить?
Он — сам того хотел.
Легкомысленная Лаура, этот Дон Гуан в юбке, такая же чувственная, раскрепощенная, поддающаяся малейшим душевным порывам, свободная от всяких моральных норм, обращается к любовнику с нескрываемым восхищением:
Мой верный друг, мой ветреный любовник.
Никакой обиды у героев друг на друга нет — они слишком похожи, слишком хорошо знают свои слабости, да и свободны от высоких чувств, чтобы ревновать или высказывать всерьез претензии. Оба упиваются земными радостями, бесстрашно стремятся к наслаждениям, не останавливаясь перед препятствиями, угрозами, опасностями, находя в них особую прелесть, остроту жизни. Оба презирают всякие моральные нормы, нисколько не ценят право других на проявление своей индивидуальности, личную свободу, легко воспринимают принесенную в жертву собственным удовольствиям чужую жизнь. Они стоят вне нравственности, вне моральных принципов, они естественно беспринципны, как сама природа.
Правда, Дон Гуан, безусловно, намного духовно богаче своей любовницы, тоньше, сложнее. Лаура живет только настоящими влечениями, Дон Гуан обременен памятью, состраданием, чувством прекрасного, он истинный поэт любви. О ранней смерти одной из своих возлюбленных он искренне сожалеет, восхищается ее необыкновенной внутренней красотой:
Бедная Инеза!
Ее уж нет! Как я любил ее!..
Ты, кажется, ее не находил
Красавицей. И точно, мало было
В ней истинно прекрасного. Глаза,
Одни глаза. Да взгляд… такого взгляда
Уж никогда я не встречал.
Дон Гуан — не примитивный развратник, прожигатель жизни, это удивительная, сложная личность, несущая в себе самые противоположные начала: он одновременно и крайний эгоист, замкнувшийся в собственных переживаниях, и жизнелюбец, распахнутый навстречу всему миру; расчетливый искатель наслаждений и отзывчивый, верный друг. Он настоящий рыцарь, готовый пожертвовать жизнью за свое личное достоинство, честь.
Начав ухаживать за Доной Анной, повинуясь легкому душевному порыву, Дон Гуан впервые полюбил глубоко, самозабвенно. Начав атаку на очередную жертву “импровизатором любовной песни”, контролирующий каждое душевное движение, каждое изменение во взаимоотношениях (“Идет к развязке дело!”) Дон Гуан, проникшись искренним чувством, отбросил всякие ухищрения и уловки, “обдуманность и коварство”. Открыв Доне Анне свое имя, имя убийцы мужа, которого она так старательно оплакивает, Дон Гуан стремится к предельной прямоте и честности в отношениях, стремится получить в ответ на свою искренность и подлинную страсть чувства столь же высокие. Он не хочет унизить свою любовь ложью, недомолвками, хочет любви к себе настоящей. Он сознательно ставит себя в сложное положение, отталкивая возлюбленную:
Милое созданье!
Я всем готов удар мой искупить,
У ног твоих жду только приказанья,
Вели — умру, вели — дышать я буду
Лишь для тебя…
Эти эмоциональные, прерывистые строки — песня истинной любви профессионального “импровизатора любовной песни”. Перед нами человек, стремящийся разрубить все ханжеские путы, вырвать возлюбленную из любых условностей, заставить ее отречься от чувства долга к умершему супругу, в свое время купившего ее как вещь.
Дон Гуан погибает от руки статуи Командора, олицетворяющего в финале общечеловеческую мораль и справедливость, незыблемые устои нравственности. Безбожно посягнув на святость смерти, попирая память и уважение к мертвым, герой попрал основы, перешел предел человеческой терпимости, и безграничное своеволие постигло справедливое возмездие.