«Гаргантюа и Пантагрюэль» книга смеха сквозь слезы

«Гаргантюа и Пантагрюэль» — книга, над которой Франсуа Рабле работал двадцать лет. По ней читатель может восстановить панораму жизни Франции XVI в. Здесь есть все: представлены все слои общества, все занятия, все профессии. И главное — смех. Рабле смеется над трутнями-аристократами, монахами, тупыми судьями, бессмысленными занятиями ученых-схоластов, над королями, которые мечтают завоевать весь мир. Он высмеивает все старое, отжившее, все, что мешает человеку вздохнуть свободно.

Неудивительно, что книга Рабле вызывала такую ярость — здесь досталось всем. Вот почитаемые всеми короли. О них писатель говорит устами Панурга: «Эти чертовы короли здесь у нас на земле — сущие ослы: ничего-то они не знают, ни на что не годны, только и умеют, что причинять зло несчастным подданным...» Рабле не мог представить себе государство без короля, он верил в просвещенного монарха. И он пытался создать его искусственно. Мудрыми, добрыми и образованными предстают у него старый Гаргантюа и его сын Пантагрюэль.

А вот судьи. «Я наудачу бросаю кости и решаю дело в пользу того, кому на счастье выпадет больше очков», — заявляет судья Бридуа, который исправно служил сорок лет и вынес тысячу приговоров.

Не забывает Рабле и о школьной системе, построенной на бессмысленной зубрежке. В результате использования такого метода Гаргантюа за тринадцать лет всего-то и выучил, что весь алфавит — от начала до конца и с конца до начала. Яростнее всего нападает Рабле на монахов. Годы, проведенные в монастыре, навсегда остались в его памяти. Монахами автор населил остров Звонкий. Единственное, чем там занимаются, — это бьют поклоны да звонят в колокола.

«Монах не пашет землю в отличие от крестьянина, — говорится в первой книге, — не охраняет отечество в отличие от воина, не лечит больных в отличие от врача… монахи только терзают слух окрестных жителей тилим-бомканьем своих колоколов».
Безусловно, Рабле издевается не над религией как таковой, а над церковниками. Дела «святых отцов» разительно отличались от их слов. Клерикалы исповедовали бедность, а сами жили в роскоши, призывали к добру и занимались неблаговидными делами. Поэтому острие своего основного оружия Рабле направляет именно против католической церкви.
Однако писатель далек от односторонности взгляда. По собственному опыту он знал, что и среди монахов можно найти честного человека, отличающегося добродетелью. Один из его любимых героев брат Жан Зубодробитель — из тех, кто носит рясу. Но он совсем не похож на бездельников, над которыми смеется Рабле. Для Жана счастье — это труд. «Мастерю тетиву для арбалета, оттачиваю стрелы, плету сети… я никогда без дела не сижу», — говорит о себе брат Жан. Он не только труженик, но и прирожденный воин: когда на его родину напали, он, не размышляя, отправился на бой с врагом. Это настоящий народный герой.

Герои книги «Гарган-тюа и Пантагрюэль» часто смеются, они даже хохочут. Смеется вместе с ними и читатель. Это и было целью Франсуа Рабле. Именно смех был тем оружием, которым он уничтожал своих врагов и преследователей.

ым он уничтожал своих врагов и преследователей. С помощью сатиры он боролся с невежеством и тупостью и утверждал новые идеалы. И вовсе не потому, что не мог бороться иначе, другими способами, а потому, что смех — достояние сильных, добрых и просвещенных людей.

Брат Жан, невозмутимый ученейший Пантагрюэль, старый мудрый Гаргантюа, Панург, остроумнейший насмешник и выдумщик и к тому же очень образованный человек — вот те герои, которых Рабле противопоставляет миру безделья, глупости, косности, нетерпимости.

Талант Рабле требовал не только обличения пороков, но и утверждения идеала. И вот благодаря исключительной щедрости Гаргантюа на берегу французской реки Луары появилась великолепная Телемская обитель, не похожая на все другие католические монастыри. В новой обители не отрекаются от радостей жизни, не истязают себя постами и ночными бдениями, не отрицают знания, ища спасения в невежестве. «Кто обычно идет в монастырь?» — спрашивает Рабле. Ответ: одни только хворые, слабоумные, уродливые, лишние рты.

И только Телемское аббатство открыто для юношей и девушек, отличающихся красотой, статностью, обходительностью и любознательностью. Они живут под одной крышей, вместе занимаются, вместе проводят досуг. При желании каждый может беспрепятственно покинуть обитель и уйти куда захочет. Здесь не дают монашеских обетов целомудрия и послушания. Любой послушник Телема «вправе сочетаться законным браком, быть богатым и пользоваться полной свободой». И все в Телемской обители устроено так, чтобы человек радовался жизни. С любовью описана прилегающая к монастырю территория: все здесь ласкает глаз и дает богатую пищу уму.
Живут послушники в семиэтажном красивом замке, который по своей архитектуре и убранству напоминает французские замки эпохи Возрождения, однако превосходит их пышностью и комфортом. В огромном книгохранилище собраны фолианты на греческом, латинском, еврейском, французском, итальянском и испанском языках. Просторные галереи украшены фресками, изображающими подвиги древних героев, исторические события и пейзажи. Посреди внутреннего двора высится фонтан, увенчанный скульптурой трех граций, — свидетельство того, что искусство телемитам не чуждо.

Для развлечения обитателей устроены ипподром, театр, бассейн для плавания, манежи для игр в мяч, фруктовый сад, где можно и работать, и прогуливаться. Разумный читатель понимает, что Телемское аббатство вовсе не монастырь. Наоборот, это дерзкий вызов монастырским порядкам и самому духу монашества. Здесь не бьют поклонов, не подчиняют всей жизни звону колокола. Не терпят телемиты «продавцов обмана». Ничто не унижает здесь человеческого достоинства, не стесняет естественных устремлений. Телемское аббатство — это царство радости, молодости, красоты, изобилия, гуманистической образованности и свободы. В его уставе записано только одно правило: «Делай что хочешь».

«Телема» — по-гречески означает «желание». Казалось бы, повинуясь ничем не управляемым желаниям, люди могут стать грубыми, жестокими, своевольными.

евольными. Однако в аббатстве, не знающем правил, совершенно отсутствуют склоки и раздоры. Рабле замечает по этому поводу: «Людей свободных, происходящих от добрых родителей, просвещенных, вращающихся в порядочном обществе, сама природа наделяет инстинктом и побудительною силой, которые постоянно наставляют их на добрые дела и отвлекают их от порока, и сила эта зовется у них честью. Но когда тех же самых людей давят и гнетут подлое насилие и принуждение, они обращают благородный свой пыл, с которым они добровольно устремлялись к добродетели, на то, чтобы сбросить с себя и свернуть ярмо рабства, ибо нас искони влечет к запретному и мы жаждем того, в чем нам отказано».

Из этого высказывание следует, что Рабле верил в благородные задатки человека. Он утверждал, что человек от природы добр и только уродливые формы жизни толкают его на путь порока. Вслед за Томасом Мором великий насмешник создает свою гуманистическую утопию. Он мечтает о таком благородном пристанище, где человек сможет наконец стать самим собой. Те-лемское аббатство и не республика, и не монархия. Это союз достойных, хорошо воспитанных и образованных людей, где каждый свободный индивидуум поднимается над уродливыми проявлениями общественного поведения.