В. Распутин "Живи и помни".
В. Распутин ќЖиви и помни›.
Понятия «традиция» и «новаторство» неразрывно связаны. В искусстве любое новаторство возможно лишь при глубоком осмыслении того, что уже открыто, создано предшественниками. Так, лишь крепкие корни позволяют дереву расти и плодоносить.
Творчество Распутина как бы «вырастает» из твор-чества Достоевского и Горького; наш современник продолжает размышлять над проблемами, мучившими его великих учителей. Но в своих романах он стремит-ся понять, как сегодня звучат эти вечные проблемы.
Роман «Живи и помни» созвучен прежде всего «Преступлению и наказанию» Достоевского. Страстное опровержение Достоевским того в Раскольникове. что является антигуманным и противоречит человеческой натуре самого героя, осуществляется в романе «Преступление и наказание» не только через диспут «идей», что соответствует социально-философской сущности романа, но и в столкновении «идеи» героя с его натурой, когда последняя «не выдерживает», и это отражает своеобразие г.-сихологическ, основы романа.
Путь героев Распутина к гибели исторически обус-ловлен и закономерен, но тут уже другая литературная традиция, открытая М.Горьким, рассматривавшим мир не только с точки зрения решения нравственно-философских проблем, но, прежде всего, с точки зре-ния перспектив социально-историч. развития. И это не только не снимает, но весьма часто включает трагич. начало в советский роман и повесть XX века.
Сам Гуськов хотел бы переложить вину на «рок», пе-ред которым бессильна «воля». Не случайно поэтому через всю повесть красной нитью проходит слово «судьба», за которое так цепляется Гуськов.
Нежелание признавать необходимость личной от-ветственности за свои поступки — это один из тех «штрихов к портрету», которые раскрывают червоточи-ну в душе Гуськова и обуславливают его дезертирство. Писатель открыл нам причину преступления Гуськоза, показав эту особенность его характера. Однако Распу-тин возводит конкретно-исторический факт в ранг со-циально-философских обобщений, что сближает его с такими предшественниками, как Достоевский и Горь-кий. Распутин мог опереться на художественный опыт Достоевского. Показывая же разрушение личности человека, пре-давшего интересы и идеалы народа, как процесс не-обратимый, без нравственного воскресения, Р. идет по пути, проложенному Горьким.
Здесь мы подошли к самому сильному проявлению разрушения личности «преступившего11 нравственные (общественные) и „природные“ законы. к разрушению им самим природы, ее главного стимула — продолже-ния жизни на земле. Прежде всего, это убийство те-ленка на глазах матери-коровы. Удивительно это: ко-рова „закричала“, когда Гуськов занес топор над ее ребенком. Падение Гуськова и невозможность для не-го нравственного воскрешения становятся очевидными именно после этой высокохудожественной, потря-сающей сюжетной ситуации. убийства теленка.
Идею повести невозможно постичь без судьбы Насти, которая тоже „преступила“, но совсем иначе. В критике факт самоубийства Насти уже трактовали, во-первых, как „высший суд над дезертиром Андреем Гуськовым“. и, во-вторых, как „суд над самой собой, своей бабьей, женской, человеческой слабостью“. У Насти есть основания считать себя виноватой: она, действительно, противопоставила себя людям.
Повесть заканчивается авторским сообщением, что о Гуськове не говорят, „не поминают“ — для него „распалась связь времен“, у него нет будущего. Автор говорит о Насте как о живой (нигде не подменяя имени „телом“ или » покойницей"). «А Настю на чет-вертый день прибило к берегу… За Настей отправи-ли Мишку- батрака. Он и доставил Настю обратно на лодке… И предали Настю земле среди своих… После похорон собрались бабы у Надьки на немудреные по-минки и всплакнули: жалко было Настю».
Этими словами, знаменующими восстановившуюся для Насти«связь времен» (традиционная для фольклора концовка. о памяти героя в веках), закан-чивается повесть В.Распутина, представляющая собой синтез социально-философской и социально-психологической повести, оригинальная повесть, на-следующая лучшие черты русской литературы, тради-ции Достоевского и Горького.
Понятия «традиция» и «новаторство» неразрывно связаны. В искусстве любое новаторство возможно лишь при глубоком осмыслении того, что уже открыто, создано предшественниками. Так, лишь крепкие корни позволяют дереву расти и плодоносить.
Творчество Распутина как бы «вырастает» из твор-чества Достоевского и Горького; наш современник продолжает размышлять над проблемами, мучившими его великих учителей. Но в своих романах он стремит-ся понять, как сегодня звучат эти вечные проблемы.
Роман «Живи и помни» созвучен прежде всего «Преступлению и наказанию» Достоевского. Страстное опровержение Достоевским того в Раскольникове. что является антигуманным и противоречит человеческой натуре самого героя, осуществляется в романе «Преступление и наказание» не только через диспут «идей», что соответствует социально-философской сущности романа, но и в столкновении «идеи» героя с его натурой, когда последняя «не выдерживает», и это отражает своеобразие г.-сихологическ, основы романа.
Путь героев Распутина к гибели исторически обус-ловлен и закономерен, но тут уже другая литературная традиция, открытая М.Горьким, рассматривавшим мир не только с точки зрения решения нравственно-философских проблем, но, прежде всего, с точки зре-ния перспектив социально-историч. развития. И это не только не снимает, но весьма часто включает трагич. начало в советский роман и повесть XX века.
Сам Гуськов хотел бы переложить вину на «рок», пе-ред которым бессильна «воля». Не случайно поэтому через всю повесть красной нитью проходит слово «судьба», за которое так цепляется Гуськов.
Нежелание признавать необходимость личной от-ветственности за свои поступки — это один из тех «штрихов к портрету», которые раскрывают червоточи-ну в душе Гуськова и обуславливают его дезертирство. Писатель открыл нам причину преступления Гуськоза, показав эту особенность его характера. Однако Распу-тин возводит конкретно-исторический факт в ранг со-циально-философских обобщений, что сближает его с такими предшественниками, как Достоевский и Горь-кий. Распутин мог опереться на художественный опыт Достоевского. Показывая же разрушение личности человека, пре-давшего интересы и идеалы народа, как процесс не-обратимый, без нравственного воскресения, Р. идет по пути, проложенному Горьким.
Здесь мы подошли к самому сильному проявлению разрушения личности «преступившего11 нравственные (общественные) и „природные“ законы. к разрушению им самим природы, ее главного стимула — продолже-ния жизни на земле. Прежде всего, это убийство те-ленка на глазах матери-коровы. Удивительно это: ко-рова „закричала“, когда Гуськов занес топор над ее ребенком. Падение Гуськова и невозможность для не-го нравственного воскрешения становятся очевидными именно после этой высокохудожественной, потря-сающей сюжетной ситуации. убийства теленка.
Идею повести невозможно постичь без судьбы Насти, которая тоже „преступила“, но совсем иначе. В критике факт самоубийства Насти уже трактовали, во-первых, как „высший суд над дезертиром Андреем Гуськовым“. и, во-вторых, как „суд над самой собой, своей бабьей, женской, человеческой слабостью“. У Насти есть основания считать себя виноватой: она, действительно, противопоставила себя людям.
Повесть заканчивается авторским сообщением, что о Гуськове не говорят, „не поминают“ — для него „распалась связь времен“, у него нет будущего. Автор говорит о Насте как о живой (нигде не подменяя имени „телом“ или » покойницей"). «А Настю на чет-вертый день прибило к берегу… За Настей отправи-ли Мишку- батрака. Он и доставил Настю обратно на лодке… И предали Настю земле среди своих… После похорон собрались бабы у Надьки на немудреные по-минки и всплакнули: жалко было Настю».
Этими словами, знаменующими восстановившуюся для Насти«связь времен» (традиционная для фольклора концовка. о памяти героя в веках), закан-чивается повесть В.Распутина, представляющая собой синтез социально-философской и социально-психологической повести, оригинальная повесть, на-следующая лучшие черты русской литературы, тради-ции Достоевского и Горького.