Спор гремяченских активистов о раскулачивании. (Анализ главы 9, книги первой романа М. А. Шолохова «Поднятая целина»)

Действие романа Михаила Шолохова «Поднятая целина» начинается с момента приезда в Гремячий Лог нового председателя колхоза. Когда бывший моряк Давыдов, направленный райкомом в хутор для создания коллективного хозяйства, прибывает на место, то обнаруживает далеко не радостную картину. Община, созданная беднотой, распалась. Причем в большей степени по вине руководителя, который более заботился о собственной выгоде, нежели о хозяйстве. Так, к примеру, он поменял племенного быка на старый сломанный мотоцикл, который невозможно отремонтировать. Каждый из хуторян жилет обособленно от соседа. Имеются и сильные хозяйства, хозяева которых даже нанимают работников на самое горячее время сбора урожая. Главной задачей прибывшего председателя является собрать разрозненные хозяйства в одно. Попутно Давыдову необходимо провести раскулачивание наиболее зажиточных крестьян. Эта процедура включала в себя перепись и переход всех материальных ценностей в пользу зарождающего колхоза, а также выселение кулака с семьей за пределы области. На общем собрании было решено раскулачить несколько зажиточных, по мнению гремяченской бедноты, крестьян. В списках оказались Фрол Дамасков, Тит Бородин и Гаев.
Девятая глава начинается с того, что Андрей Разметнов распускает работавшую с ним группу содействия из бедноты и встречается с Давыдовым и Нагульновым. Находясь под впечатлением раскулачивания семьи Гаева, Разметнов отказывается в дальнейшем участвовать в подобных мероприятиях: «раскулачивать больше не пойду… я с детишками не обучен воевать… или у меня сердце из самородка». Чувствуя свою правоту, главный герой распаляется еще больше: «у Гаева детей одиннадцать штук… на мне ажник волос ворохнулся… бабы — по-мертвому, водой отливали сноху… детей...» Я думаю, что автор хотел показать, что не всегда было право новое правительство отдавая приказ раскулачивать зажиточных крестьян, применять насильственные меры. Если в случае с Фролом Дамасковым подобная мера еще уместна, то многие станичники пострадали напрасно. Так, к примеру, раскулаченный Тит Бородин в восемнадцатом году добровольно ушел в Красную гвардию. Стойко защищал Советскую власть и даже имел боевые ранения и отличия — серебряные часы за революционное прохождение. Вернувшись домой, Бородин вплотную занялся восстановлением своего хозяйства. Односельчане в разговоре с Давыдовым вспоминают, что этот человек «работал день и ночь, оброс весь дикой шерстью, в одних холщовых штанах зиму и лето исхаживал». В результате он добился своего. Его хозяйство понемногу стало приносить доход. Это-то и не понравилось бедноте. Гремячинские активисты вместо того, чтобы провести работу с Бородиным, вовлечь его в колхоз, направить его энергию в нужное в то время для страны русло, махнули на него рукой. Более того, «лишили голосу гражданства»: «раз предал, — значит, враг и никакой тебе пощады!» Андрей Разметнов в какой-то степени человечнее своих соратников по партии. Личная трагедия — смерть жены и маленького сына — не ожесточила его.

. Он также остро воспринимает чужую беду, как свою собственную. Именно чужое горе побудило его взбунтоваться против раскулачивания. Давыдов, стараясь образумить своего товарища по партии, приводит ему в пример свое детство. Руководствуясь принципом «Око за око, зуб за зуб», гость призывает Разметного никого не жалеть: «А они нас жалели?.. Враги плакали от слез наших детей?» Сам, встретившись с жестокостью в детстве, Давыдов уже не способен избавиться от озлобленности. Председатель уверен, что если кто-то мешает строить новую жизнь, его нужно или выселять на Соловки, или просто уничтожать. И все же Давыдов понимает замешательство Разметного и старается помочь ему преодолеть минутную слабость.
Из тройки активистов наиболее враждебен к классовым врагам Нагульнов. Здесь чувствуется явный перегиб в трактовке коммунистических идей. Я думаю, что автор правдоподобно воспроизводит ситуацию того времени, когда малообразованные люди оказываются у власти и начинают по-своему истолковывать приходящие из центра директивы. Для Нагульного чуждо все человеческое. Ради идей революции он бездумно готов на все: «да я… тысячи станови зараз дедов, детишков, баб… да скажи мне, что надо их в распыл… Для революции надо… Я их из пулемета… всех порежу!» Спор настолько задел Нагульного за живое, что с ним даже случился припадок. Это еще раз указывает на некоторую несостоятельность большевистских вожаков — у власти оказываются физически и психически нездоровые люди.
Шолохов правдиво воспроизводит ситуацию, когда сложившиеся обстоятельства психологически ломают человека, убивают в нем сострадание к окружающим. Если у Давыдова это происходит еще в детстве, то Разгульной впервые оказывается в такой ситуации уже вполне сформировавшимся человеком. Безусловно, он растерян: «на фронте — другое дело!.. Там любомушашкой, чем хочешь...» Главный герой понимает, что в мирную жизнь нельзя переносить военные методы, однако на практике сталкивается с противоположным. Любые проявления человеческих чувств в Разгульном воспринимаются его товарищами, как слабость, как склонение к враждебному элементу. И Андрей вынужден принять точку зрения своих товарищей.