Личность и история в романе А.Н. Толстого "Петр Первый"

Пётр Первый, один из самых необычных царей России, давно ждал своего биографа. Алексей Николаевич Толстой оказался тем писателем, который не побоялся взяться за историю этой эпохальной личности.

Центральную проблему своего романа Алексей Николаевич Толстой определял как «становление личности в эпохе». В начале книги он нарисовал допетровскую Русь – нищую, темную, разоренную бунтами, воровством и непомерными налогами. «Над Москвой, над городами, над сотнями уездов, раскинутых по необъятной земле, кисли столетние сумерки — нищета, холопство, бездолье». «Ни ремесел, ни войска, ни флота… Одно — три шкуры драть, да и те худые...» Все слои населения недовольны существующим порядком жизни.



Необходимость коренных преобразований понятна и «мужику с поротой задницей», и бедному дворянину, и князю Василию Голицыну. Стране был необходим реформатор. Сама история выбрала для этой миссии Петра, который явился выразителем не только своей личной воли, но и требований эпохи.

В первых главах юный Петр весьма далек от предназначенной ему великой миссии. Его целиком поглотила борьба за власть, увлёк яркий, шумный, лишенный скуки мир Кукуйской слободы, жестокие потехи, вино, женщины.

«Кукуйский кутилка» начал осознавать необходимость перемен, когда увидел настоящие морские торговые корабли в Архангельске и «гордое презрение иностранцев, прикрытое любезными улыбками».

Оглянувшись на прошлое, он подумал: «А что сделано за эти годы — ни дьявола: баловался!» Так Пётр осознает необходимость «замахиваться на большее»: воевать за выход России к Черному и Балтийскому морям — без этого России не быть! Неудача и позор под Азовом «бешеными удилами взнуздали его». Кончились потехи, начались великие дела на благо России.

Личная судьба Петра теснейшим образом переплелась с судьбой России. Как наиболее ценную черту его личности Толстой отметил – безотказное служение Отечеству.

Пётр без ханжеского высокомерия признал справедливость речей иностранцев и стал учится у Европы торговать, строить корабли, плавать по морям. Без преклонения и самоуничижения учился он ремеслу сам и заставлял учиться других, нанимая учителями лучших европейских специалистов.

Сурово и решительно расправлялся Пётр с личными врагами (Софья, восставшие стрельцы, консервативные бояре), но не столько из личной мести, сколько из-за того, что они стали тормозом на пути преобразования России. Пётр заставил бояр брить бороды, чистить зубы, одеваться в иноземное платье, собираться на ассамблеи, знать политес, понимать языки. Он озабочен развитием культуры, образования, а значит — процветанием России.

Любое начинание, направленное на пользу России, встречало безоговорочную поддержку государя, воспринималось им как личная победа, вызывало гордость за то, что русские становятся на ноги и успешно могут конкурировать с европейцами.

Трудолюбивый и неприхотливый, Петр ценил людей по уму, таланту, деловым и нравственным качествам, а не по знатности рода.

и нравственным качествам, а не по знатности рода. Он выдвигал и приближал к себе только тех, кто так или иначе послужил России.

Алексей Толстой изобразил царя как талантливого военачальника, реформатора армии, умеющего даже из поражений извлечь полезные уроки. Проезжая по полю, где когда-то случилась «нарвская конфузия», Петр с беспощадной откровенностью сказал: «Здесь погибла моя армия… На этих местах Карл нашел великую славу, а мы — силу. Здесь мы научились — с какого конца надо редьку есть, да похоронили навек закостенелую старину, от коей едва не восприняли конечную погибель...»

Войну он считал исторической необходимостью, «нуждой государственной», в отличие от Карла, которого война интересовала ради войны. Шведский король не думал о своей стране, о своей армии, которой рисковал, он ничего не желал от жизни, кроме «грохота и дыма пушек, лязга скрещенного железа, воплей раненых солдат и зрелища истоптанного поля, пахнущего гарью и кровью».

Как выгодно отличается от него Пётр, когда, готовясь к решающему штурму Нарвы, сказал Меншикову: «Второй раз отступить от Нарвы нельзя… Нарва — ключ ко всей войне… Город брать нужно быстро, и крови нашей много лить не хочется...» А при взятии Юрьева приказал Шереметеву: «Сам делай свое дело, для Бога только не теряй людей напрасно...» Здесь Петр изображён как истинный гуманист, мудрый военачальник.

Писателю удалось воссоздать многогранную личность Петра, сформированную определенной средой и исторической эпохой. Жестокость, грубость, деспотичность сочетались в нем с талантливостью, жизнелюбием, упорством, широтой души, патриотизмом. Эта двойственность Петра объяснялась реалиями русской жизни. Петр действовал так, как диктовала взрастившая его эпоха, он в огромной степени — сын своего времени.

Сначала — влияние исторических событий на Петра, затем — все увеличивающееся влияние самого Петра, его реформаторской деятельности на события эпохи — такова логика развития образа царя в романе.

В центре повествования оказался мощный процесс возрождения России, движимый умом и волей центрального героя романа, обеспечивший политическую, экономическую и национальную независимость государства, ставшего из отсталой страны европейской державой.

«Первое десятилетие XVIII века явило собой удивительную картину взрыва творческих сил, энергии, предприимчивости. Трещал и рушился старый мир. Европа, ждавшая совсем не того, в изумлении и страхе глядела на возникающую Россию...» — такой виделась писателю эпоха, изображённая им в «Петре Первом».