Пеночкин Аркадий Павлыч
Наибольшей глубины в обрисовке образов помещиков достигает Тургенев в образе Гвардейского офицера в отставке Аркадия Павлыча Пеночкина из «Бурмистра».
Дичи у него в поместье водится много, дом построен по плану французского архитектора, люди одеты по-английски, обеды задает он отличные, принимает гостей ласково. Он человек рассудительный и положительный, воспитанье получил, как водится, отличное, служил, в высшем обществе потерся, а теперь хозяйством занимается с большим успехом. Аркадий Павлыч, говоря собственными его словами, строг, но справедлив, о благе подданных своих печется и наказывает их — для их же блага. «С ними надобно обращаться, как с детьми, — говорит он в таком случае. Роста он небольшого, сложен щеголевато, собою весьма недурен, руки и ногти в большой опрятности содержит; с его румяных губ и щек так и пышет здоровьем. Смеется он звучно и беззаботно, приветливо щурит светлые, карие глаза. Одевается он отлично и со вкусом; выписывает французские книги, рисунки и газеты, но до чтения не большой охотник: „Вечного жида“ едва осилил, поет французские романсы, постоянно говорит по-французски. Казалось бы, он должен хорошо понимать французов. Но, не смотря на это, он далек от французского, как и от русского народа. Не ограниченное использование им французских слов и выражений смешно и неуместно. В карты играет мастерски.
В нем гениально воплощены черты либерала на западно — европейский манер и русского барина — самодура.
Дичи у него в поместье водится много, дом построен по плану французского архитектора, люди одеты по-английски, обеды задает он отличные, принимает гостей ласково. Он человек рассудительный и положительный, воспитанье получил, как водится, отличное, служил, в высшем обществе потерся, а теперь хозяйством занимается с большим успехом. Аркадий Павлыч, говоря собственными его словами, строг, но справедлив, о благе подданных своих печется и наказывает их — для их же блага. «С ними надобно обращаться, как с детьми, — говорит он в таком случае. Роста он небольшого, сложен щеголевато, собою весьма недурен, руки и ногти в большой опрятности содержит; с его румяных губ и щек так и пышет здоровьем. Смеется он звучно и беззаботно, приветливо щурит светлые, карие глаза. Одевается он отлично и со вкусом; выписывает французские книги, рисунки и газеты, но до чтения не большой охотник: „Вечного жида“ едва осилил, поет французские романсы, постоянно говорит по-французски. Казалось бы, он должен хорошо понимать французов. Но, не смотря на это, он далек от французского, как и от русского народа. Не ограниченное использование им французских слов и выражений смешно и неуместно. В карты играет мастерски.
В нем гениально воплощены черты либерала на западно — европейский манер и русского барина — самодура.