Подвиг человека на войне. (На примере повести К. Воробьева "Это мы, Господи!..")

Подвиг человека на войне.
(На примере повести К. Воробьева «Это мы, Господи!..»)

Подвиг человека на войне. Каждый воспринимает эту фразу по-своему. Для некоторых подвиг — это в одиночку разбить врага. Для других — вместе со всеми достойно защищать свою Родину. Я же считаю, что настоящий подвиг — выйти из войны человеком, сохранить в себе гуманизм, остаться жить в согласии со своей совестью. Именно о таком подвиге человека рассказывает К. Воробьев в повести «Это мы, Господи!..»
Некоторые считают, что лишь особенные люди совершают подвиги. За это их награждают медалями и орденами. Но как-то забывают о подвигах, совершенных русскими женщинами. Когда матери ходили вокруг лагерей смерти «в печали и горести», когда старуха бросала больными руками охапку капустных листьев в толпу русских военнопленных и оставалась лежать на земле, убитая озверевшими фашистами, разве не совершали они свой материнский подвиг? И как несправедливы оказываются люди, порою забывая о них — о своих матерях. Пока живы мужественные русские женщины, жива Россия!
Лейтенант Сергей Костров, главный герой повести К. Воробьева, перенес все тяготы войны, но не озлобился, а остался человеком, хотя и побывал в лагерях смерти, тюрьме, встречался с предательством. А предательство на войне хуже смерти, ведь вокруг — враги, опасность. Хочется быть рядом с другом, который сможет поддержать, помочь в трудную минуту, дать силы, чтобы продолжать войну и защищать свою землю.
В начале произведения мы видим Сергея Кострова рядом с бывалым стариком Никифорычем. «Помогать будем друг другу» — эти слова старика как своеобразный девиз военных лет Сергей помнил всегда. Лейтенанту Кострову встречались люди, которые поддерживали его в самые трудные минуты жизни: практичный и опытный Никифорыч — советами, а внимательный доктор Владимир Иванович Лучин — не одним котелком баланды. Никифорыч относился к фашистам как к иродам. В последних словах старика был последний совет Сергею. «Убили-таки, ироды! — хриплым и тихим голосом проговорил Никифорыч, ложась на спину. — Вот … тебя тоже убьют, Серег … беги…» — захрипел он.
Взаимопомощь и взаимовыручка — только так можно справится с массовым безумием фашистов, ум которых направлен только на изобретение все новых видов и способов жестоко-неумолимой смерти. Но ни Сергей, ни кто-либо другой не сдался. И даже находясь в заключении, он всегда думал о побеге. Но о побеге не для того, чтобы остаться в живых, спасти себя, а чтобы быть защитником своей Родины. Жить на войне ради другого — вот настоящий подвиг.
На войне русский человек сталкивается с «колючими поросячьими глазами» обезумевших от злобы фашистов. Немцы напоминают мне марионеток в руках Гитлера. В повести звучит немецкая речь. Как не похожа она на красивый и певучий русский язык! Ее можно сравнить с выстрелами и взрывами. Вот почему не понятны фашистам песни-плачи русского народа, не понятна русская душа. Пейзажи в повести как будто написаны «кровью сердца» народа: солнце становится «кроваво-красным шаром», плачет «кровавыми гроздьями слез» рябина, как будто мать роняет последние соленые капельки, поземка на развалинах города «вылизывает пятна крови», а с неба льется «недоспелый вишневый сок зари».
Найти силы, чтобы забыть о себе и вспомнить на войне о ближних, — тоже подвиг. И такой подвиг совершает каждый, кто хоть раз видел, как от пули или от болезни и голода умирают его товарищи, но находил в себе силы жить ради оставшихся в живых. Евгений Носов писал, что повесть К. Воробьева «передает не только боль и страдания безвинных жертв войны, но — высокое, неистребимое чувство достоинства советского человека».
К. Воробьев создал эту повесть, чтобы показать мужество русского солдата. Но он считал, что «страдания и лишения никогда и никому не приносили ни счастья, ни успеха». Горе лишь проверяет людей на человечность. В лагерях военнопленных русские не предавали друг друга, не зверели от голода. Сергей Костров всегда был верен себе, лишь одна мысль не давала ему покоя: «Бежать! Бежать! Бежать!» В нем осталось «все, что было». Он не ожесточился.
В повести «Это мы, Господи!..» рассказывается не о гибели души, а о ее спасении. Пока теплится, тлеет, горит в лейтенанте Кострове костер любви к Родине, к русским людям, спасение возможно. Прочитанная на стене камеры в Паневежисской тюрьме надпись напомнила Сергею страницу из «книги-жизни»:
Жандарм! Ты глуп, как тысяча ослов!
Меня ты не поймешь, напрасно разум силя:
Как это я из всех на свете слов
Милей не знаю, чем — Россия!
Прочитав одну страницу этой «книги-жизни», мы открываем следующую. Но в памяти останется та самая, на которой «кровью сердца» написано о подвиге русского народа в ужаснейшей войне, но войне за свое Отечество, за свою Родину!