Драматические судьбы личности в условиях тоталитарного общественного устройства

очертания. Сколько писателей разных исторических эпох пытались
приоткрыть завесу, за которой скрывается будущее, пытались
предугадать то, что не дано знать никому: Кампанелла в «Городе
Солнца», Жюль Верн в своих романах, Оруэлл в «1984»,
Н.Г.Чернышевский в «Что делать» и другие.
Таким писателем-фантастом был и Е.Замятин. Неудовлетворенность
настоящим, советской действительностью, заставила его задаться
вопросом: каким должно быть будущее, чтобы чувствовать себя
счастливым, чтобы осуществить свои надежды, реализовать идеалы?
Один из возможных ответов на этот вопрос — знаменитый «четвертый
сон» Веры Павловны из романа Чернышевского «Что делать?».
Замятин как будто специально повторяет описание этой, одной из
классических утопий: его герои живут коммуной в городе из стекла и
металла.
В романе «Мы» в фантастическом и гротесковом облике предстает
перед читателем возможный вариант общества будущего. Приводится
мечта сильных мира сего: «Жизнь должна стать стройной машиной и с
механической неизбежностью вести нас к желанной цели». К
сожалению, в таком обществе нет ничего, что не предвещала бы уже
современная писателю реальность. Перед нами разворачивается
«математически совершенная жизнь» Единого Государства.
Символический образ «огнедышащего интеграла», чуда технической
мысли и одновременно орудия жесточайшего порабощения, открывает
книгу. Бездушная техника вместе с деспотической властью превратили
человека в придаток машины, отняли у него свободу, воспитали в
добровольном рабстве. Мир без любви, без души, без поэзии. Человеку
— «нумеру», лишенному имени, — было внушено, что «наша несвобода»
есть «наше счастье» и что это «счастье» — в отказе от «я» и растворении в
безличном «мы». Внушено, что художественное творчества — «уже не
беспардонный соловьиный свист», а «государственная служба». А
интимная жизнь тоже рассматривается как государственная
обязанность, выполняемая сообразно «табелю сексуальных дней».
Роман Замятина — предупреждение о двойной опасности, грозящей
человечеству: гипертрофированной власти машин и власти государства.
«Однотипность» безраздельно и неусыпно властвует над жизнью всех
членов общества. Это обеспечивается совершенной техникой и
недремлющим оком «хранителей».
Сочинение Замятина проникнуто раздумьями о российской
послереволюционной действительности. В нем угадываются
сокровенные мысли о возможных и уже обнаружившихся при жизни
писателя извращениях социалистической идеи.
Отношение к политике военного коммунизма стало камнем
преткновения для писателя. Эта политика, предусматривающая сугубую
централизацию политической и экономической жизни в стране, ряд
жестоких мер, была временной и вынужденной в условиях гражданской
войны и хозяйственной разрухи. Но Замятину (и не только ему в ту
пору) представлялось, что другого выбора не будет и что людям
навязана единственная модель дальнейшего движения — новый вариант
тоталитаризма.
Роман Замятина приобрел особую цену и поучительность в следующем
смысле: как предупреждение о возможных искажениях социализма, об
опасности уклонений от демократического пути и злоупотреблений,
насилия над человеческой личностью. Последующие события
отечественной и мировой истории показали, что тревоги писателя не
были напрасными. Наш народ пережил и горькие уроки
коллективизации, и сталинизм, и репрессии, и всеобщий страх. и
застой.
Очень многие сцены романа заставляют вспомнить недавнее прошлое.
Манифестация в честь Благодетеля, официозные выборы,
«хранители», которые следят за каждым шагом человека. Но Замятин
показывает, что в обществе, где все направлено на подавление
личности, где игнорируется человеческое «я», где единоличная власть
является неограниченной, возможен бунт. Способность и желание
чувствовать, любить, быть свободным в мыслях и поступках толкают
людей на борьбу. Но власти находят выход: у человека при помощи
операции удаляют фантазию — последнее, что заставляло его поднимать
гордо голову, чувствовать себя разумным и сильным. Все же остается
надежда, что человеческое достоинство не умрет при любом режиме.
Эту надежду высказывает женщина, которая своей красотой побуждает
к борьбе.
У Замятина в романе есть мысль, необычная для многих наших
современников. Писатель настаивает на том, что не существует
идеального общества. Жизнь — это стремление к идеалу. И когда это
стремление отсутствует, мы наблюдаем разлагающее время застоя.
Есть в романе еще одна тема, созвучная сегодняшнему дню. Это тема
экологической тревоги. «Антиобщество», изображенное в книге, несет
гибель естеству жизни, изолируя человека от природы. Автор мечтает
выгнать «обросших цифрами» людей «голыми в леса», чтобы они
учились там у птиц, цветов, солнца. Только это, по мнению автора,
может восстановить внутреннюю сущность человека.
Автор романа «Мы» принадлежит к тем крупным художникам, кто
усиленно приковывал внимание к «вечным ценностям» в условиях
глобальных исторических сдвигов XX столетия. В свое время роман не
был принят. Очень дорого обошлись нам легкомыслие и обидчивость
тогдашних идеологов по отношению к сомнениям Замятина. Автор на
своих «запретных» страницах выстраивает непрерывную цепочку
времени, не прослеживая которую, нельзя понять ни настоящего, ни
будущего. Произведения, подобные роману «Мы», пробившиеся к нам
из небытия, позволят «по-новому» взглянуть на события истории,
осмыслить роль человека в них. «Мы» -предостережение против отказа
сопротивляться, если человеческое сообщество хотят превратить в
совокупность «винтиков». Такие произведения, как «Мы»,
«выдавливают» из человека рабство, делают его личностью.
Уезжая в эмиграцию, Замятин (как он писал Сталину) надеялся, что,
может быть, вскоре вернется — «как только у нас станет возможно
служить в литературе большим идеям без прислуживания маленьким
людям, как только у нас хоть отчасти изменится взгляд на роль
художника слова». Замятин смог вернуться на родину лишь с концом
«ига разума» и началом распада Единого государства. Посмертно.