Вариант 4

    Мигель де Сервантес Сааведра (Cervantes Saavedra) (крещен 9.10.1547, Алькала-де-Энарес, — 23.4.1616, Мадрид), испанский писатель. Сын хирурга, бедного идальго. В молодости служил солдатом, отличился в морской битве при Лепанто (7 октября 1571), в которой лишился левой руки. Возвращаясь морем на родину, Сервантес был захвачен пиратами и продан в рабство алжирскому паше. В неволе пробыл 5 лет. После 4 неудачных попыток к бегству выкуплен миссионерами (1580). По возвращении в Мадрид написал пасторальный роман «Галатея» (1585), патриотическую трагедию «Нумансия» и около 30 других пьес. Скудость литературного заработка вынудила Сервантеса переехать в Севилью и стать агентом по закупке провианта для флота, позже — сборщиком недоимок. Гражданская служба (1587-1603) была не более удачна, чем армейская — трижды Сервантес попадал в тюрьму. Соприкосновение по роду занятий с разными общественными кругами крупнейшего порта мировой империи определило более реалистический и плодотворный поздний период его творчества, который открылся первой частью романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» (1605), начатой ещё в севильской тюрьме в 1602 году. Роман во многом — итог личной жизни Сервантеса, полной героических дерзаний и катастрофических неудач. Всенародный и общеевропейский успех романа соблазнил некоего А. Фернандеса де Авельянеду (псевдоним) выпустить «подложное» окончание. Задетый огрублением замысла и главных образов, Сервантес опубликовал вторую часть «Дон Кихота» (1615). Ранее он издал «Назидательные новеллы» (1613), «Новые восемь комедий и интермедий» (1615). На смертном одре закончил любовно-приключенческий роман «Странствия Персилеса и Сихизмунды» (опубликован 1617). Преследуемый нищетой и унижениями, Сервантес перед смертью вступил в Орден терциариев и был похоронен за счёт братства. Могила Сервантеса затерялась. Через всё творчество Сервантеса проходят контрасты идеальной «поэзии» душевной жизни, «романтики» непреклонных устремлений человека — и убогой «прозы» окружающего мира, иронически или юмористически освещенного. Этим контрастом отмечены два жанра его драм: пьесы о доблестных в борьбе с превратностями судьбы, о любящих, неизменно верных своему чувству («Алжирские нравы», «Великая султанша» и др.), — и сатирические в плутовском духе интермедии («Вдовый мошенник», «Бдительный страж», «Судья по бракоразводным делам» и др.), яркий бытовой колорит которых не потускнел до наших дней. Те же контрасты в новеллах: любовно-авантюрные истории в духе новорыцарских поэм эпохи Возрождения («Великодушный поклонник», «Английская испанка»и др.) — и плутовские новеллы, сатирически изображающие повседневный быт («Беседа двух собак», «Ринконетс и Кортадильо»). Синтетичны в этом смысле рассказы с идеальными героинями на фоне «низкой» (трактирной, цыганской) среды: «Высокородная судомойка», «Цыганочка», которой Сервантес открыл для европейской литературы романтику «цыганской» темы, оказавшей впоследствии влияние на Гюго, Мериме, Пушкина. Особо стоят новеллы с напряжёнными, до патологического, состояниями души героя, маниакальными персонажами: «Ревнивый эстремадурец», «Лиценциат Видриера», герой которой помешан на том, что он стал «стеклянным» (исп. vidriera); в «хрупкой» и безумной, для окружающих всего лишь забавной, «мудрости» героя этой новеллы уже сказывается грустный юмор автора «Дон Кихота».     Реалистический гений Сервантеса и неизменный вкус к героике и романтике органически слились во всей мощи лишь один раз — в субъективно героическом пафосе странствующего «безумно мудрого» рыцаря Дон Кихота, в открытии «донкихотской ситуации». Великий многоплановый роман Сервантеса возник из скромного замысла — высмеять модные в его время новорыцарские романы. Этот внешний литературно-пародийный план сюжета более всего ощутим в начальных пяти главах. За ним — в связи с историей «книжного рыцаря», проведённого сквозь все круги реальной жизни, — открывается многообразная панорама испанского общества (в «Дон Кихоте» около 670 действующих лиц) на стыке двух веков национального развития: восходящего и нисходящего.     Роман Сервантеса, художественная энциклопедия испанской жизни классического периода её культуры, изображает трагикомически бесплодный энтузиазм благородной личности на фоне жалкого прозябания самодовольных обывателей: мир непрактичного духа и бездуховной практики. Сюжет «Дон Кихота», его основная ситуация, строится на. двояком контрасте: центральная пара странствующих «безумцев» противостоит «трезвому» и пассивному социальному окружению, а рыцарь-«идеалист» — оруженосцу-«реалисту»; в обоих контрастах у каждой из сторон хватает «мудрости» (здравого смысла) лишь на то, чтобы развенчать иллюзии (безумие) другой стороны: специфически испанский национально-исторический план «донкихотской» ситуации. За национальным «донкихотством», за кризисом испанской культуры Сервантес уловил и нечто большее — всеевропейский кризис гуманизма Возрождения, его представлений о рождающемся новом обществе и о месте, отведённом в нём человеческой личности. Среди великих реалистов нового времени Сервантес первый зафиксировал «прозаический» (обывательский), а не героический характер рождающегося общества. Грустным смехом над «героическим безумием», над утопической «романтикой» эпохи (осмеяние-прославление Дон Кихота) Сервантес реалистически завершил эволюцию искусства Ренессанса, прославлявшего идеализированную свободную личность, «творца своей судьбы», «сына своих дел». Вместе с тем Сервантес положил начало новоевропейскую роману как «личностному эпосу», а в истории комического — юмору «высокого смеха» как смеха над высоким, над лучшим и благороднейшим в человеке, над вечной активностью человеческого сознания, над «истинно рыцарским» (на языке Дон Кихота) воодушевлением, вмешательством в ход жизни, когда одушевлённое лучшим сознание «прекраснодушно» теряет «такт действительности». В этом непреходящее, вечное значение общечеловеческого плана романа.     На всех своих уровнях смысл романа Сервантеса раскрывался перед потомством постепенно. 17 век воспринял лишь пародийно-сатирический план. 18 век, особенно в лице мастеров английского романа (Г. Филдинг, О. Голдсмит, Стерн), открыл благоприятность «донкихотских» положений для комической энциклопедии современного общества и для национального колорита юмористических характеров. Величайшей славы Сервантес достиг в 19 веке, начиная с немецких романтиков, которые восторгались в «Дон Кихоте» непревзойдённой поэтизацией разлада между идеальным и реальным, усматривая в Дон Кихоте и Санчо Пансо «вечную пару» и «величайшую сатиру на человеческую восторженность» (Гейне), "… мифологические лица для всего культурного человечества..." (Шеллинг Ф). Непреходящее значение образа Дон Кихота, свободное от односторонностей романтических трактовок, раскрыла в 19 веке реалистическая критика (в русской литературе В. Г. Белинский, Герцен, Тургенев, а также Достоевский); об этом же свидетельствуют национальные «варианты» донкихотской темы (в английской литературе «Записки Пиквикского клуба» Диккенса, во французской — «Тартарен из Тараскона» Доде, в русской — «Идиот» Достоевского, и др.). Художественная мысль и критика 20 века акцентируют особую актуальность воинственного гуманизма для нашего времени, а в рыцарском пафосе его героев — «аппеляцию к будущему» (А. В. Луначарский). История показывает, что образ Дон Кихота всегда раскрывается в ходе веков с новой стороны, что его ситуация для художественного сознания — в принципе незавершаемая, неисчерпаемая, вечно «открытая».